Ко мне он приходит каждый день, чтобы справиться, как вам живется. И постоянно дает мне новые поручения. Он проявляет о вас, Силье, безграничную заботу. Сейчас его нет дома, он наверху в горах, занимается дровами. Но я поговорю с ним. Может быть, он придет к вам вечером. Впрочем, я намеревалась спросить тебя, не хочешь ли ты пойти завтра на службу. Там ты встретишься с жителями долины, тебе полезно увидеть других людей.
— Но кто присмотрит за детьми?
— Тенгель. Он все равно не пойдет на службу.
— А почему? — удивленно спросила Силье.
Элдрид сделала гримасу.
— Они утверждают, что его сопровождает привидение. Кого, ты знаешь. Это так глупо, так дурно. Они сами несут на себе отпечаток самой ужасной наследственности, но на нас смотрят косо.
— Они вас презирают?
— Нет, не презирают. Боятся.
— Но, собственно, вы являетесь самым «чистым» родом здесь, не так ли?
— Именно! Другие совершенно перемешались между собой, и это вполне можно понять — после столетий изоляции…
— Но ты, выходит, получила милостивое разрешение участвовать в их молебнах?
— Да, я не отмечена клеймом первого Тенгеля — я стала так называемой нормальной!
Силье задумчиво посмотрела на детей в соседней комнате.
— Я очень хочу пойти, так как чувствовала себя в последнее время словно язычница. Но мы действительно можем оставить их на попечение Тенгеля? Мальчик ведь так ужасно плачет.
— Это он вытерпит. А теперь давай я немного помогу тебе с выпечкой.
После того, как Элдрид ушла, Силье вошла в комнату к детям и подняла Суль с пола.
— Тенгель придет, Тенгель придет, — напевала она, пританцовывая с девочкой по кругу. Та сразу ей все простила.
— Мы должны навести порядок, — сказала Силье. — Ты можешь подметать, а я помою чашки.
— Красивое платье? — спросила Суль.
— Да, конечно, ты наденешь красивое платье. Но подожди до вечера! Сначала мы должны поработать.
Они украсили себя, как могли, и уселись, празднично одетые, за стол. Они ждали долго, пока Тенгель, наконец, не появился. Суль обняла его за колени. Тенгель поднял ее и похвалил красивое платье. Он встретил взгляд Силье.
— Я слышал, у тебя трудности с детьми?
О, этот низкий голос. Казалось, он жег ее, ее бросало то в жар, то в холод.
— Нет, это не так…
— Я получил основательную взбучку от Элдрид, — сказал он кратко. — Она сказала, что я не имею ни малейшего понятия о том, что означает нести ответственность за двух детей и дом одной, особенно, когда человек так молод и непрактичен, как ты. Ну, так как тут обстояло с ними?
— Да, это… прежде всего Даг. — Она заикалась и с трудом произносила слова под его напряженным взглядом. Она должна была раздеть мальчика. Тенгель посмотрел на него.
— Я не давал тебе как-то мазь? Для твоей ноги?
— Да. Но можно ли ее использовать и для этого? Я не решалась.
— Да, у меня есть, пожалуй, кое-что получше, — сказал он, достав черный узелок.
Она вспомнила о его прошлом посещении больных и спросила:
— Ты хочешь остаться с мальчиком наедине?
Он скривил рот.
— Я не читаю заклинания над таким малышом.
Ах, так? Так он это делал? Читал заклинания? Силье почувствовала, что у нее по спине пробежал мороз. Тенгель словно читал ее мысли.
— Пока я использую свою силу для служения добру, ты не можешь осуждать меня.
— Я не осуждаю тебя, — сказала она, покраснев. — Только ты немного пугаешь меня.
— У тебя есть какая-то причина бояться меня? — спросил он таким огорченным тоном, что у нее сжалось сердце.
— Силье танцевала, — сказала Суль.
Тенгель повернулся к девочке.
— Что ты говоришь? Силье танцует?
— Силье и Суль танцевали по клугу, по клугу, вот так! И пели: Тенгель плидет, Тенгель плидет!
— Сплетница, — пробормотала Силье.
Суль перестала показывать, как они танцевали.
— А Силье плакала. В постели.
Тенгель стал серьезным.
— Это правда, Силье?
— Нет, она преувеличивает. Не слушай ее.
Вдруг Суль пришло в голову, что она должна рассказать еще об одной вещи.
— Силье удалила меня! — Ее глаза засверкали от желания удивить.
— Вот спасибо! Я слышал об одной юной даме, которая сыпала уголь на пол. И не думаю, что Силье ударила так больно.
После того, как Дага намазали и снова завернули, они сели к столу. Было уже позднее время для Суль, и она изрядно утомилась.
— Мне кажется, что его сыпь как-то связана с питанием, — сказал Тенгель. — В это время года коров кормят брюквой. Я скажу Элдрид, чтобы она кормила одну из коров сеном, тогда увидим, поможет ли это. Мы должны обращаться осторожно с этим мальчиком. Ты же знаешь, что он никогда не пил материнского молока.
Силье смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Как много ты знаешь, даже о том, что едят коровы.
— Да, мы, из нашего рода, знаем много, — сказал он с горечью. — Но я согласен с Элдрид, что тебя надо освободить от некоторых хлопот. У тебя появились такие синяки под глазами.
— Приходится не так много спать, поскольку Даг плачет днем и ночью. Тенгель, ты… — начала было она.
— Да?
— Там… в одном из помещений стоит старый ткацкий станок. Мне очень бы хотелось… ткать на нем.
Он просиял.
— Да, конечно! Я попрошу Элдрид поставить его для тебя. Если у нее есть пряжа, разумеется.
— Я могу прясть сама. Рядом со станком лежат кучи шерсти. Ты понимаешь, это то, что я могу. Это помогло бы мне не чувствовать себя такой неумелой, такой ничтожной.
— Милое дитя, неужели ты себя такой чувствуешь?
Суль устроилась на лавке и заснула в своем самом красивом платье. Она не привыкла бодрствовать в такое позднее время, но Силье знала, что было бы бесполезно пытаться уложить ее до прихода Тенгеля.
— Да, я неумелая, — сказала Силье. — То, что я умею, не требуется. Об этом сказал и Бенедикт.
— Бенедикт сказал, что ты — маленький художник, творческая личность, и что таких нельзя слишком сильно загружать обычной работой. Это, очевидно, как раз то, что сейчас произошло с тобой.
— Я стыжусь этого.
Тенгель никогда не ласкал женщину. Но сейчас он непроизвольно вытянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Силье вздрогнула и повернула голову, касаясь губами его руки. Он дотронулся до ее волос, сильно сжал их, и глубокий сдержанный вздох словно сотряс его тело.
— Теперь я должен уйти, — сказал он и резко поднялся. Она сразу же вскочила на ноги.
— Ты скоро придешь опять?
Он остановился и посмотрел на нее.
— Я не знаю. Я попытаюсь… но…
— Но что?
— После того, как
