действительно очень талантлива, если дело касается медицины.
Только от прошлого не убежать, как бы хорошо и быстро ты не бегал. Оно оставляет на душах людей неизгладимые следы, которые убрать намного сложнее, чем физические раны. Такие следы может лечить только время, люди и жизнь. Но встречаются настолько глубокие, что они остаются с человеком навсегда.
Я надеюсь, что мои не такие, но… Что-то мне подсказывает, что мне предстоит долгий путь, чтобы хоть как-то суметь с ними справиться.
Впервые это произошло, когда мне было одиннадцать. Я просто, как обычно, помогала другим после приёма гостей в доме господина Мольге. Он владел самым знаменитым в Пхайте борделем, который предлагал гостям обширный выбор и даже давал возможность выкупить рабыню для самых разных целей. В тот сезон в город наплыло так много гостей, что работниц в борделе не хватало, а предпочтения гостей были особенны.
Мольге планировал продать меня, как только я достигнут тринадцати лет. В этом возрасте невинность, с моей внешностью, стоила бы баснословных денег на торгах.
Но один из гостей предложил Мольге намного больше и жирный урод сдался.
Я даже ничего не успела понять как меня отвели в комнату для подготовки. В тот вечер сестрицы вплели в мои волосы золотые ленты, украсили их колокольчиками и накрасили мне лицо, будто я взрослая дева. Но больше всего я запомнила прозрачную лёгкую ткань, которая заменила мне одежду. Она не скрывала, ровным счётом, ничего.
Затем в комнату зашёл лекарь и его помощник. Когда они схватили меня и влили в горло что-то горькое, мир перед глазами поплыл и низ живота обожгло неприятное колющее чувство.
Действие дурмана начало рассеиваться слишком быстро и следующим, что я видела, это толпа людей в масках разных животных.
Как бы хорошо не приспосабливалось тело человека, а ребёнку довольно трудно без последствий пережить многократное надругательство.
Я знала как это происходит между людьми, но на себе ощущалось всё…иначе. Было очень больно и страшно.
Одиннадцать лет, всё-таки слишком рано, чтобы начинать заниматься подобным.
Но самое худшее состояло в том, что сколько бы я не вырывалась и не просила отпустить меня, они продолжали меняться. Их забавляло и возбуждало моё заплаканное лицо, некоторые даже говорили, что моё тело создано, чтобы удовлетворять других.
И…наверное, чтобы не чувствовать себя настолько мерзко, в голове что-то переклинило. Просто щёлкнул переключатель, и боль постепенно исчезла, как и эмоции.
Но вместе с ними пропала и чувствительность.
В следующий раз произошло также. Стоило мне только подумать, что кто-то хочет со мной близости, не важно как, а тело уже реагировало. Оно научилось защищаться, чтобы не дать сойти с ума. И…это помогло…
Я чувствовала себя немного лучше от того, что не возбуждалась, сколько бы кто не пытался. Но это злило клиентов и, чтобы добиться от меня хотя-бы какой-то реакции, они начинали бить и издеваться.
Я могу посчитать на пальцах, сколько раз мне попадались те, кто обращался со мной нежно и…в их поцелуях и прикосновениях я находила некое утешение…
Только вот, ничего не менялось…
Клиенты шли, Мольге зарабатывал, а я всё также страдала, всей душой желая только одного…чтобы всё закончилось, чтобы меня просто оставили в покое.
Так проходили годы, а клиентов у меня становилось всё меньше и меньше, хотя их всё равно было больше, чем у других работниц в борделе.
Мольге совсем не слышал меня, когда я говорила, что мне нужен хотя-бы какой-то отдых, что такими темпами я скорее умру, чем заработаю ему ещё одно состояние.
И на очередной праздник Чистого Единения, этот урод продал меня генералу Мею.
Мольге убеждал меня, что слухи о мёртвых рабынях, найденных после генерала Мея, просто сказки. Но когда я сама оказалась с ним, то…это были не слухи, Эдгар.
Я убила его солдата не только ради побега, я не хотела умирать там…не хотела получить свободу, будучи затраханноц до смерти.
Выбегая на главную площадь, я уже подсознательно знала, что мне конец, но до последнего упиралась и бежала. Я убежала так далеко, что в итоге потерялась, но нашла путь обратно и вот теперь я здесь…
И я всего лишь хочу попросить тебя, Эдгар Энфил, не забирать у меня свободу, которая далась мне ценой жизни.
Глава 21. Зима
Эдгар никак не мог отделаться от чувства сожаления перед Нао. Ему было неимоверно стыдно за то, что он не сдержал себя и опустился до уровня тех, о ком только что услышал.
Хотя, наверное, он и был таким, ведь никогда не считался со своими партнёрами. Он привык подчинять человека, заставлять испытывать удушающее удовольствие, от которого тело содрогается и теряет контроль.
Нао был привлекательна…очень…
И даже если бы не Старшая кровь, то Эдгар бы точно обратил на неё внимание, чтобы испробовать хотя-бы раз.
Но теперь он знал причину, по которой юная госпожа Аманари так отчаянно возводила между ними стену. Она лучше самого Эдгара понимала, что мужчине, вроде него, будет мало любви платонической. Он обязательно захочет больше, а Нао не могла дать это «больше».
И в будущем, это обязательно привело бы к неприятным последствиям.
Нао не хотела ломать себя снова и подстраиваться под кого-то, а если будут приплетены ещё и любовные чувства, то это могло вылиться в появление ещё нескольких душевных ран.
— Я буду ужасно ревновать, если ты будешь с кем-то ещё. Поэтому лучше даже не начинать, — тихо говорила онп. — Даже сейчас, из-за Старшей крови, я так сильно привязалась, что кажется умру, если тебя не будет рядом.
Эдгар усмехнулся и передал ей чашку фруктового чая.
— Я испытываю то же самое, — поведал мужчина, сделав глоток. — Меня раздражает, когда я представляю, что ты обратишь своё внимание на кого-то другого. Раньше я никогда всерьёз не задумывался о совместной жизни с кем-то, я был молод и о браке было говорить рано. Но потом случились Врата и Старшая кровь. И я даже смирился, что обычной моя жизнь уже не станет. Я никогда не встречался ни с кем больше пары раз, чтобы не навредить им. Так и привык, что рядом никого, кроме Лоуренса, не будет.
Нао сидела напротив в позе монаха, выбирая пирожное покрасивее. Они так и не выбрались из кровати, продолжили говорить о том, что их гложет и немного о жизни.
— Но с появлением информации о Циатах я действительно захотел узнать, какой могла бы быть моя судьба, если бы не Врата.
— И как успехи? —
