Мы уезжаем к твоей матери!
* * *
– Ты точно всех их убъёшь? – её глаза смотрели на него строго и серьёзно.
– Постараюсь. – ответил Андрей. – Одного я уже убил, за свою…сестру.
– Ишь ты…Ну тогда и за Катеньку постарайся. – выпив последнее, она подошла к шкафу, полезла было в бельевой ящик, но потом передумала и вновь вернулась к столу. – Думаешь я за свои сбережения этот дом купила? Да мне за две жизни даже на этот сарай во дворе не накопить. Когда я проводницей была, то в моём вагоне какой-то 70-летний бизнесмен по пьяни умер. Перепил и с молодой девицей своей перестарался на любовном фронте. Сердце его нагрузки не выдержало. Пока его подружка в истерике бегала по вагону и визжала, я его чемодан с деньгами заграбастала. Больше половины денег себе взяла, в подоле вынесла как свеклу с огорода и дрожала как осиновый лист, когда полиция с его трупом разбиралась и девку допрашивала. Пронесло. Хорошо, что сразу все эти деревянные рубли на доллары с евро потратила да вклад золотом открыла. Если бы так не сделала, то половину тех денег инфляция сожрала бы…Думала Катеньке на свадьбу оставить из них хоть половину, а всё на этот похоронный дом ушло, да могилку ей и гробик с цветочками. – при этих словах Татьяна снова заголосила. – Кладбище для Катеньки купила. Дура я, дура…Сто тысяч я тебе дам, если их головы мне принесёшь.
– Не надо.
– Надо. Тебе ведь ещё работу помощников оплатить придётся или ты в одиночку всю банду положишь? – снова отойдя к шкафу, она достала шкатулку, пошуршала в ней бумажками, подошла к Андрею и кинула перед ним десять пятитысячных купюр. – Это задаток. Остальное – после. Бери, бери или думаешь я как пьяная дура ничего не соображаю? Я всё соображаю и вижу, что ты не отступишься. Бери.
– Спасибо. – он взял деньги. – А у вас нет её фотографии? На память и для памятника. Надо ещё памятник красивый для Кати сделать.
– Я сделаю.
– Если хотите, то можете его оплатить из своих денег, но рисунок на памятнике будет мой. Я придумал его таким о каком она мечтала.
– Она мечтала о памятнике?
– Она мечтала стать бабочкой или театральной феей. Я долго об этом думал и лично я рисунок на её памятник закажу. До свидания, Татьяна. Мне надо людей собирать. Полиция вряд ли найдёт её убийц, а я найду…Так есть её фотка?
– Сейчас поищу. – Татьяна вернулась к шкафу и достала пухлый маленький фотоальбом. – Вот она совсем маленькая, а вот в первый класс пошла, а это мы с ней в луна-парке со сладкой ватой и мороженым…Вот. Возьми. – протянула она ему свежую фотографию Кати на которой она сидела с белым котом на коленях. – Как её не стало, то кот её кружил вокруг дома, на кровати её вынюхивал, не ел ничего два дня, а потом исчез. Возьми.
Он молча принял фото Кати из её рук и спрятал в карман:
– Я их найду. Обязательно найду.
– Да кто ты такой, чтобы их найти?
Андрей вздрогнул от неожиданного вопроса и посмотрел на Татьяну. Перед ним была она, та самая Татьяна, но в её образе, мимике, прищуре глаз, интонации что-то резко изменилось, словно какой-то злой дух вошёл в неё на некоторое время, чтобы поговорить с Андрем с глазу на глаз.
– Ты…кто? – спросил он, опешив.
– Я та, кто тебя найдёт.
– Та, кто найдёт? Значит ты баба?
– Баба? – казалось, что она была застигнута врасплох его наглостью.
– Но не Баба Яга. – продолжил Андрей. – С ней я уже встречался.
– Шустрый ты малый, – с уважением сказала тварь вошедшая в тело бедной Татьяны, – но я шустрее.
– А вот это вряд ли, мразь. Денег у тебя не хватит да и золота я ещё у Бабы Яги попрошу, чтобы твоих шестёрок найти. Найду их и бошки всем поотрываю.
– Зло-о-ой…
– Уж позлее тебя буду, – сказал он, глядя в упор в душу неизвестного ему чудовища через глаза матери Кати. – Жди меня, тварь. Скоро схлестнёмся.
Покинув бесчувственную лежащую на полу мать Катерины, Андрей с выжатой как лимон душой вышел на улицу, но, вернувшись, присел возле подёргивающегося на полу тела.
– Вам лучше? Вы живы?
– Что? Кто? А-а-а…Это ты…Я чуть не умерла, да?
– Не знаю… Может «Скорую» вызвать?
– Нет. Не надо…Ступай домой. Мне уже лучше.
Убедившись в том, что с Татьяной всё нормально, Андрей покинул дом.
– Так вот какие ты грехи замаливала, Таня…– прошептал он себе под нос по дороге к остановке.
* * *
Во время давней беседы с полицейским по очередной жалобе от мамочки Светы, она мельком увидела и запомнила её телефон, указанный в заявлении. На второй день пути Татьяна набрала её номер. Света неподалёку игралась с куклой на затерянном полустанке.
– Привет, сука. Это я и рядом дочка твоя. Подыхает она. Кровь так и хлещет.
– Где ты? Верни её мне! Я всё для тебя сделаю!
– Твой мужик уже всё для меня сделал. Давно сделал. Ещё восемь лет назад.
– Верните мне Све-е-ету-у-у…Прошу.
– Проси, только не допросишься. Завтра я ей голову отрежу и на языческом капище в жертву сатане принесу, а сердце на органы продам чёрным докторам. Прощай.
– Мама Таня, кому ты звонила? – спросила её Света, сдружившаяся с ней и с двумя её цыплятками за всё это время проведённое в товарном вагоне.
– Плохой тёте звонила.
– А зацем звонила?
– Чтобы сказать, что она плохая и умрёт плохой, если не станет себя хорошо вести…Ты ведь хорошо себя ведёщь?
– Холосо.
– Тогда пошли купим тебе мороженое…
– А цыплятки кусают молозено? Им тозе купим?
– Цыпляткам мы зёрнышек купим. Вот этот будет петушком. Как мы его назовём?
– Петей.
– А вот это станет курочкой и назовём мы её…
– Кулоцкой Лябой.
– Молодец. Пошли за мной скорее, умница моя, пока магазин не закрылся.
– Посли, а то цыплятки плоголадались оцинь и гломко пищат.
– Цыплятки пищат…– слабо отозвалась Татьяна, пропуская через себя обрывки воспоминаний, лёжа на мятой и грязной кровати. – Не слышу я цыпляток. Ничего не слышу. Катя… Катя, ты слышишь? Где ты, Катя? Принеси водички…Что-то маме твоей совсем плохо стало…
Слабо охнув, она приподнялась, но, сделав шаг, схватилась за спинку кровати.
– Поехала, поехала…Куда-то голова моя поехала. Не встану больше сегодня. Полежать надо, полежать…Успокоиться надо и всё пройдёт…Пройдёт…
Глава 17
Габи
Она стояла у огромного панорамного окна во всю стену и с восхищением смотрела на расстилавшийся перед ней пейзаж мегаполиса. Стоэтажные небоскрёбы,
