На пол так на пол, пожалуйста. Другой бы спорил, а я уже как-то привыкла валяться на пузе и даже стала получать от этого удовольствие.
— Вот я тебе постреляю, стрелок ворошиловский. Славка, поднимайся. Это наша Даша пришла, — сообщила Ленка и тотчас набросилась на Дарью: — Ты почто пост покинула?
— Потому! Я ждала, ждала, вас все нет и нет… Вот я и подумала, что пора на выручку.
— Подумала… Спиноза, блин. — проворчала студентка, остывая. Да и за что, собственно, злиться на Дашку? Она проявила нормальную солдатскую солидарность — презрела опасность и ринулась на помощь товарищам.
Я вернулась к мысли, которую не успела озвучить:
— Лен, может, поищем передатчик? Что-то не очень уютно я себя чувствую, надо убираться отсюда поскорее…
— Я знаю, где передатчик, — неожиданно заявила Маруська, а в ответ на наше изумление добавила: — Нас на допрос водили в другой домик. Там у них что-то вроде каптерки, и передатчик имеется. Я его сразу «срисовала», знала, что пригодится.
С нежностью глядя на подругу, я изо всех сил гордилась ее смекалкой, а заодно завидовала ее неиссякаемому оптимизму: окажись я в плену у террористов, едва ли обратила бы внимание на передатчик.
Общими усилиями мы подняли с пола по-прежнему безучастную ко всему домохозяйку. Причём она никак не хотела «расплетать» ноги и висела у нас на руках по-турецки. На уговоры занять нормальное, стоячее положение Елена вовсе не реагировала.
— И чего с ней делать? На себе тащить, что ли? — с тоской и со страхом в голосе спросила я. Елена была, пожалуй, самой крупной дамой среди нас. Тащить ее на собственном горбу сил не осталось — они все иссякли во время штурма вражеской базы. У меня, по крайней мере.
Ситуацию разрешила Дарья. Она подошла к Елене, безвольным мешком болтавшейся на моих и Манькиных руках, и отвесила ей несколько звонких пощечин. Средство, на мой взгляд, чересчур радикальное, но гинекологу виднее. Во всяком случае, взгляд домохозяйки обрел легкий намек на осмысленность, а ноги разогнулись.
— Идти можешь? — поинтересовалась Дарья у Елены. Та кивнула и сделала несколько робких шагов по направлению к двери. Со стороны это выглядело довольно забавно и умилительно, словно ребенок сделал первые в своей жизни шаги. Дашка удовлетворенно кивнула:
— Хорошо. Со временем все нормализуется.
— А голова? Елена больше не будет сказки сказывать? — обеспокоилась Маруська. — Еще одного «Колобка» или «Репки» мои нервы уже не выдержат!
— С головой все в порядке, по крайней мере на первый взгляд. Шок пройдет, и она про сказки забудет.
— Скорее бы… — поежилась Маня. — Что ж, потопали в каптерку. Предупреждаю: там могут быть террористы.
— Ничего, мы тоже не пальцем сделаны, разберемся и с террористами, — грозно пообещала наша студентка, настроенная очень по-боевому, а я еще раз напомнила себе: «Стрелять по ногам».
Соблюдая величайшую осторожность, мы добрались до домика-«каптерки» за пару минут. Он стоял среди домиков, расположенных ближе к воротам. Маня, вытребовавшая у меня пистолет Макарова, сняла его с предохранителя и, кивнув на последний дом, прошептала:
— Дверь там металлическая, замка снаружи нет — ключом отпирается. На внутренней стороне щеколда имеется, хиленькая по виду… Если дверь закрыта только на щеколду, можно попробовать ее штурмануть.
— Это как так? — спросила я, мало понимая, как можно «штурмануть» металлическую дверь. Маруся, как оказалось, тоже плохо представляла себе этот процесс, оттого пожала плечами и что-то невнятно хмыкнула.
Фортуна нынче оказалась к нам благосклонна — дверь в «каптерку» была не заперта и даже слегка приоткрыта. Сквозь образовавшуюся щель пробивался тусклый свет.
— Там кто-то есть! — испуганно пискнула Дашка.
— Естественно, Маня же предупреждала. Вот только сколько их там? — озабоченно прошептала студентка и окинула свой отряд настороженно-скептическим взглядом.
Бойцы отряда с кислыми физиономиями переминались с ноги на ногу: ни тебе блеска в глазах, ни отваги в сердцах… Самой спокойной среди нас оказалась домохозяйка. Она хоть и пришла немного в себя после шока, но лишь отчасти, поэтому, как мне кажется, не совсем понимала, что происходит.
Маруська нетерпеливо поскуливала: подружка моя не знала, кто командир, поэтому взвалила это бремя на себя. Долго молчать у нее не получилось — с громким воплем «Молитесь, сволочи, ваш конец пришел» она первой ворвалась в помещение. Нам с Ленкой ничего не оставалось делать, как последовать ее примеру, про себя удивляясь необычному лозунгу, выдвинутому Маруськой. Дарья благоразумно осталась снаружи присматривать за блаженной домохозяйкой, а заодно и за окружающей действительностью.
Сволочей, чей конец нагрянул в нашем лице, оказалось всего ничего: двое молодых бородатых арабов сидели за низким столиком и, нарушая все законы Корана, резались в карты. Один из арабов, увидев нас, потянулся было за автоматом, лежащим на самодельном табурете на расстоянии вытянутой руки. Однако Маня с усмешкой голодного скорпиона пальнула из пистолета.
Не знаю, куда целилась подруга и целилась ли она вообще, но пуля попала в паре сантиметров от руки, столь опрометчиво потянувшейся за оружием.
— Следующий выстрел разнесет твою тупую башку, — пообещала Манька.
Едва ли мужики поняли русскую речь, скорее их убедил тон, каким Манька произнесла угрозу, и то, как мы с Ленкой красноречиво лязгнули автоматами. Во всяком случае, арабы присмирели, но глазами все-таки пытались нас испепелить.
— Послушные мальчики, — похвалила их Маруська. Я смотрела на подругу во все глаза и обалдевала от ее наглости.
Террористы глазели на нас, мы — на них, и никто не знал, чего делать дальше. Игра в гляделки могла продолжаться еще долго, но Ленка наконец вспомнила о своих обязанностях:
— Славка, найди чего-нибудь, чем можно связать этих субчиков.
Я с готовностью бросилась исполнять приказание начальства и заметалась по помещению в поисках подходящего материала. Надо заметить, что помещение роскошью не поражало. Небольшое, в общем-то, по размеру, оно было разделено на две половины деревянной перегородкой. В первой половине, большей по размеру, караулили террористов Манька с Ленкой. Там же, кроме стола, за которым только что играли в карты наши пленники, стояла двухъярусная кровать, если так можно назвать двухэтажную шконку, очень похожую на нары в каком-нибудь СИЗО. На этой половине ничего, напоминающего веревку, не нашлось. Тогда я заглянула за перегородку…
Мама дорогая, лучше б мне этого не делать! Веревки там все равно не было, зато был… Ингумбо! Сперва я обрадовалась, но тут же закручинилась — рука негра казалась неправдоподобно длинной из-за пистолета. Причем зрачок его смотрел в середину моего лба. Неприятное ощущение!
— Привет, — сказал Ингумбо на хорошем русском языке и, заметив, как мои руки легли на «АКМ», с доброй улыбкой посоветовал: — Не надо. Все равно не успеешь.
