убьёт и людей погубит. А потом ещё врачи говорят, что у нее сердце слабое, да она всех переживёт.
От слов женщины у меня внутри всё перевернулось. Может я ошиблась и она не мать этой девочке. Даже моя строгая и холодная мама никогда не позволяла себе подобного обращения.
— Вы мама?
— А кто же ещё! К сожалению, я мать. Если бы не органы опеки, я бы это веретено сюда бы не потащила. Мы в деревне живём, а сюда прокатываем уйму денег, а какой толк? Инвалидность дадут только после операции, а на нее денег надо МИЛЬОН. Врач советует сдать ее в приют и тогда она быстро получит квоту, как детдомовская.
У меня спёрло дыхание, а внутри всё разом оборвалось, а женщина всё говорила и говорила.
— У меня их пятеро и надо было этой народиться! Все соки высосала из нас. Муж меня со свету готов свести из-за этой гадёнки. Говорит, что я её нагуляла, раз она больная вся! А с кем там гулять-то у нас? Одни козлы. А опека на хвост мне села и пиз…т — мол не лечу-не лечу я ребенка. А на что мне лечить? На что? У тебя дети есть?
От шока я могу лишь отрицательно качнуть головой.
— Ааа, так ты не поймёшь. Дети — это зло и провальная яма денег, я бы вообще не рожала, но жить то на что, в деревне работы нет.
Обхватив горло руками, я смотрю на девочку и на глазах появляются слёзы. Пока я беззвучно то открываю, то закрываю рот, женщину с девчушкой зовут в кабинет, а мальчишка остается рядом со мной. Как только дверь за ними закрывается, мальчик отрывает взгляд от телефона и смотрит мне в глаза. По взрослому смотрит.
— Вы не слушайте мамку, тётя, она у нас дурочка. Папа так говорит. Я тоже так считаю.
Я закрываю рот и шокировано гипнотизирую дверь, за которой скрылись мама с дочерью.
Как же страшно! Я думала, что мой отец ведет себя неадекватно, но глядя на эту дамочку, я пересмотрела свои взгляды. Это не мать, а чудовище!
Когда они выходят из кабинета, я медленно поднимаюсь со скамьи. Мне нужно как-то помочь этой девочке, но пока я не знаю чем. И тут из кабинета выходит медсестра и зовёт меня на приём. Я колеблюсь пару секунд, но всё же иду к доктору.
В кабинете я сразу же пытаюсь расспросить доктора о семье. Он вначале отнекивается, а потом устало выдыхает.
— Михайловы — враги своих детей, я даже в опеку писал, чтобы заставили их лечить Полинку. Толку от них нет, будем снова писать везде, надо забирать девочку из семьи.
— А диагноз у неё какой?
— Тяжёлый, такой как у вас. Но всё может измениться после операции, а она больше миллиона стоит. Потом ещё реабилитация будет необходима… Да и вообще… Мать ей нужна! А эта…
— Я оплачу девочке всё, что нужно! — порывисто перебиваю я врача и он меняется в лице.
— Оплатите?
— Да. Я оплачу. Готовьте ребенка к операции.
* * *
Пока еду домой в голове набатом стучит одна единственная фраза врача — «Мать ей нужна!»
Когда Сава вечером приезжает домой, у меня уже лежат деньги на счету — заставила отца перевести мне часть прибыли от крупного заказа с китайцами. Он вначале орал, но потом признал, что именно я организовала эту сделку и не получила от неё ничего. Теперь предстоял разговор с мужем и он будет довольно сложным.
Глава 54
Как только Савелий закончивает с ужинлм, я начинаю свой рассказ. Стараюсь не упустить ни одной детали, иногда останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, а потом еще с большим рвением продолжаю историю. Муж слушает молча, иногда хмурится, а когда я закончиваю, он хрипло выплёвывает.
— Наша мать такая же сука, только рожать была способна, а на остальное забила.
— Значит мы заберём девочку себе? — теряя голос, выдохнула я и подошла к Смирнову.
— В смысле? Как это заберём?
— Сава, Поле нужна мать. Мне врач сказал, что это сейчас главное. Она не выживет в такой семье.
— Мы выжили и неплохо…
— У вас был отец, — перебиваю я мужа, — а там нет никого! Пойми!
Савелий прикрывает веки и через несколько минут говорит.
— Я не уверен, что готов к такому шагу.
Вот и всё! Внутри обрывается нить надежды и я тихо всхлипываю.
— Поняла тебя… просто… мне так жалко эту малышку.
— Оплатим ей лечение. Поможем, чем сможем, но забирать девочку… — это слишком поспешно. Это очень серьёзный шаг, Лера.
— Да-да. Я понимаю.
Савелий прижимает меня к себе и гладит по голове.
— Отец при жизни на мое имя открыл счёт. Я не хотел принимать эти деньги, но сейчас решил, что мы оплатим этими деньгами лечение и реабилитацию ребенка. И не спорь.
— Через два дня кардиолог вызовет на беседу в больницу родителей девочки. Полина тоже там будет… Съездим вместе?
Сава кивает и я обнимаю его в ответ.
— Спасибо. Я очень люблю тебя, родной.
* * *
Врач разрешил нам с Савкой присутствовать на беседе с родителями. Пока девочка проходила процедуры, было решено обговорить основные моменты. Когда Полинкины родные узнали про то, что мы готовы оплатить операцию, они подскочили со стульев.
— С чего это? — пропыхтел глава семейства.
Мужчине на вид было за шестьдесят, хотя голос был довольно молодым. От его одежды жутко несло мазутом и бензином, а на подошве ботинок скопились комья грязи. В городе дождей не было давно, возможно у них в деревне разразилась непогода.
— Благотворительность, — сухо бросил Савелий и сжал мою руку.
— А мы эти деньги наличными получим? — всполошилась Полинкина мать.
— Нет. Деньги сразу поступят на счет больницы, — ответил доктор.
Женщина фыркнула и гневно бросила.
— А жить я на что должна в столице? А питание кто будет оплачивать? Из собственного кармана?
— Платите нам сверху МИЛЬОН, — вмешался мужчина, — и тогда мы согласимся. А то нашли дураков.
Савелий, я и кардиолог одновременно открыли рты, настолько нагло и бездушно вели себя эти… недочеловеки.
— И вообще, — продолжил недочеловек мужского пола, — мне на фиг не сдалась эта пуговица. Одни траты с ней, а толку нет. Я приехал писать отказную, но за МИЛЬОН, так уж и быть, передумаю.
— Пишите отказную, — поднимается с кресла Савелий, — денег лично вам никто не даст.
Смирнов весь закаменел, а лицо побагровело от злости. Казалост вот-вот и он взорвётся.
— А кто нам проезд
