Он очень хороший.
Вот с этим Катя была полностью согласна.
Глава 22
После обеда врач разрешил зайти в палату к отцу Кати. И хотя все немного боялись, что заставят его волноваться, но зашла все-таки она сама. Мать осталась в коридоре с Димой, который не отходил никуда и на мгновение. Кажется, даже врач как-то больше на него переместил свое внимание. Может, думал, что заплаканные женщины не в том состоянии, чтобы слышать его слова и понимать их суть? Дима же выглядел вполне собранным и адекватным. Да и интерес проявлял, не держался в стороне.
Дверь приоткрыла тихонько, заглянула в палату. Отец лежал, повернув голову к окну. Выглядел обессиленным. И бледный, как простыня на больничной койке. Катя зашла и закрыла за собой тихонько дверь. Постояла на пороге какое-то мгновение. Потом решилась сделать несколько шагов. Отец, видно, обратил внимание, что зашел кто-то свой, не медсестра или врач, потому что сразу же обернулся. И, казалось, что глазам не поверил! Нахмурил брови, голову пытался оторвать от подушки, но был слишком слаб для этого.
— Катя... — одними губами проговорил мужчина.
— Папа! — бросилась к нему.
— Катя... Ты здесь? — качнул головой, все еще ошарашено глядя на дочь.
— Здесь, — кивнула.
Отец легонько обхватил пальцами ее хрупкую руку, а Екатерина второй ладонью накрыла сверху руку отца. И слезы хлынули снова, хотя после того, как столько выплакала, разговаривая с матерью, не должно было бы остаться и слезинки.
— Нет-нет, девочка моя, не плачь, не стоит, — немного сильнее сжал ее руку отец. — Ты уже и так много плакала на своем веку. Теперь должна радоваться и быть счастливой. И, если и плакать, то тоже только от счастья, а никак не из-за меня, — тяжело дыша, говорил.
— Папа... Почему вы с мамой сразу не сказали Диме? — всхлипнула.
— Потому что мы понимаем, почему ты не хочешь с нами общаться больше. Правда понимаем. И мы не будем сердиться или осуждать. Если не захочешь и в дальнейшем, мы смиримся с твоим выбором, ты не должна себя заставлять. Просто будь счастлива. Мы очень перед тобой провинились, но мы любим тебя, Катюша! — сказал со слезами на глазах.
— И я вас люблю! Я сердилась и обижалась из-за вашего непонимания, мне больно от этого, папа. Но я никогда не переставала вас любить. И я всегда за вас волновалась, — откровенно сказала все, как есть.
— Я знаю. Мы поняли. Многое поняли. К сожалению, так, что едва не поздно было, — вздохнул. — Ты стала жертвой нашего эгоизма. Мы не хотели тебя от себя отпускать, а так нельзя. Дети рождаются не для того, чтобы быть собственностью родителей.
— Папа, я не хочу, чтобы вы с мамой винили себя всю жизнь. Я пытаюсь это все пережить, отпустить ситуацию. Не всегда удается обуздать эмоции, тревогу, взять себя в руки, мне нужно больше времени. Я не обещаю, что наши с вами отношения наладятся быстро, но...
— Дочка, ты и не должна ничего обещать. Мы не требуем. Ты должна делать только так, как велит твое сердце, как чувствуешь... И здесь тебе тоже не надо быть. Езжай домой, по крайней мере, туда, где чувствуешь себя дома. Занимайся своими делами, своей жизнью... К Диме езжай. Он тоже много пережил. Смотреть больно было. Он очень тебя любит, Катюша. Езжай, милая, езжай... А мы тут потихоньку выкрутимся, все хорошо будет. Если захочешь, будем звонить, — уговаривал отец.
— Папа, Дима здесь, со мной, — даже немного улыбнулась.
— Да, не подумал я. Тогда тем более, езжайте домой, нечего вам здесь сидеть, — скомандовал, хоть и тихо.
— Прошу прощение, — в палату заглянула медсестра, — врач сказал, что пациенту уже надо отдыхать.
— Да, иду, — кивнула Катя. — Папа, ты хоть как себя чувствуешь? Боже... Проговорили, а сейчас маме не знаю, что и сказать о твоем состоянии! — спохватилась.
— Да хорошо все, — улыбнулся. — Тебя увидел, и даже лучше стало, чем мог себе представить еще вчера.
— Ты отдыхай, а мы с мамой зайдем, как только разрешат. Сейчас просто двоим заходить не разрешили, — объяснила.
— Говорю же, нечего тебе тут сидеть возле меня...
— Но ты же сам сказал, делать так, как велит мое сердце, — улыбнулась.
***
Хоть отец и пытался спровадить Катерину каждый раз, как она заходила к нему в палату, но девушка все-таки осталась. И Дмитрий, понятное дело, с ней. Все свои дела продолжал решать в телефонном режиме. Кате было не по себе от этого, одни проблемы от нее, которые по телефону не всегда и решить можно. Но Дима и слышать ничего об этом не хотел! Сразу сказал, пусть она и не заикается, чтобы он поехал сам обратно в Киев.
Мать Кати оставалась в больнице. Дима организовал ВИП-палату, в которой был достаточно удобный диван, душ, холодильник... Поэтому женщина сразу заявила, что никуда не пойдет, будет ухаживать за мужем, хотя в этом не было необходимости. Но решили ее не отговаривать, видимо, так матери спокойнее.
Катя и Дмитрий поселились в гостинице, недалеко от больницы. Правда, туда они приходили только ночевать. Днем почти все время проводили с родителями девушки в больнице. На третий день после операции отца Екатерины врач разрешил выводить на свежий воздух. Поэтому много времени они проводили в тени деревьев на территории больницы. И так пять дней.
Это время пошло на пользу всем. Они очень много общались. Родители с восторгом слушали о том, чем занимается их дочь. Катя рассказала и как начала заниматься йогой, и сколько училась, и как тренером стала... Показывала фото и видео. Ее родные люди были поражены тем, как много пропустили, не замечали, даже когда дочь еще приезжала по выходным домой. И жалели, что Катя не осуществила свою мечту, не стала журналисткой. Но она уверяла, что вполне довольна тем, как реализовалась в йоге. К тому же не известно, встретилась бы она с Дмитрием, если бы занималась журналистикой. А эта встреча в жизни девушки точно важнее, чем любые достижения.
Собственно, не только для своих родителей Екатерина стала открытием. Дима тоже многое узнал. Забавные истории из ее детства, успехи в школе, общественная деятельность... Катюша всегда была образцовой девочкой, отличницей, активной, яркой и творческой личностью. Но,
