Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 306
— Энджи, ты этого не сделаешь, — проговорила Вирджиния. — Ты мне сейчас так нужна.
— Еще раз простите, — сказала Энджи, — но я старалась, Вирджиния, очень старалась быть для вас и опорой, и всем. А вышло… неважно, что вышло. Дело в том, что я хочу уехать. М. Визерли предложил мне работу в Америке. Для меня это отличная возможность, и я хочу ею воспользоваться. Очень хочу.
— Но, Энджи… — начала было Вирджиния и остановилась. Плакать или что-то доказывать было бессмысленно. В ясных зеленых глазах Энджи она прочла все, что та на самом деле хотела сказать. Что она натерпелась и с нее хватит. Более чем достаточно. И, как ни больно все это было Вирджинии, она понимала, что не вправе в чем-то упрекать Энджи.
— Ну что ж, — через силу кивнула она, — конечно же, тебе надо ехать. Не могу же я требовать, чтобы ты тут вечно за мной приглядывала.
— Да, — отозвалась Энджи, — боюсь, что не можете.
Слова эти больно ужалили Вирджинию; она только молча посмотрела на Энджи, надеясь, что ничем не выдала внешне своих переживаний.
— Ну что ж, — еще раз повторила она, усилием воли заставив свой голос звучать бодро, — по крайней мере, ты наконец-то сможешь познакомиться с Малышом. Я ему скажу, что ты приезжаешь, и попрошу позаботиться о тебе.
— Не надо мне, чтобы обо мне заботились, — отчеканила Энджи. — Со мной и так все будет в порядке, в полном порядке.
— Да, — проговорила Вирджиния, сознавая, что голос ее заметно дрожит, — да, скорее всего, ты права.
Через месяц Энджи отправилась в Америку; она прилетела в аэропорт Кеннеди уже в самые сумерки холодного ветреного дня; сложив свой багаж на тележку, она медленно продвигалась вперед в очереди к чиновнику иммиграционной службы — очереди, которая, казалось, займет многие часы, — и думала о том, что зря она начала новую жизнь так глупо, не дождавшись, пока М. Визерли вернется из поездки на Багамские острова; и в этот самый момент красавец, каких она в жизни не видела, подошел к ней, улыбнулся и забрал ее тележку. Он был очень высок и крепко сложен, одет в прекрасно сшитый серый костюм, под которым видны были кремовая рубашка с пристегнутыми на пуговичках уголками воротничка и красный галстук. Зубы у него были почти противоестественно белые и ровные, кожа чересчур идеально загорелая, глаза неправдоподобно голубые; Энджи стояла, молча уставившись на него, и чувствовала, как у нее в самом прямом смысле слова слабеют колени; а он весело произнес:
— Вы ведь Энджи, правда? Я — Малыш Прэгер. Вирджи мне сказала, чтобы я обязательно вас встретил. Могу признаться: теперь, когда я вас увидел, я бы не променял эту возможность ни на что на свете.
Глава 6
Малыш, 1967–1968
«Радостная весть.
Графиня Кейтерхэм, красавица-американка, супруга графа Александра Кейтерхэма, наконец-то произвела на свет долгожданного мальчика, наследника титула и Хартеста, расположенного в Уилтшире изысканного семейного гнезда. Мальчик, об имени которого пока ничего не сообщается и которого величают только виконт Хэдли, родился в „Лондонской клинике“ две недели тому назад. Лорд Кейтерхэм, с которым мы связались вчера вечером по телефону в его лондонском доме на Итон-плейс, заявил, что ребенок очень крепкий и здоровый, что его супруга быстро восстанавливает силы после родов и что она весьма обрадована и довольна. „Это изумительный подарок к Рождеству“, — сказал он. Граф сообщил также, что две его дочери, леди Шарлотта и леди Георгина Уэллес (на снимке они изображены во время ежегодного летнего пикника в Хартесте), возбуждены известием, что у них теперь есть братик, и оживленно обсуждают, как его лучше назвать.
Крещение виконта Хэдли состоится в церкви Хартеста.
На крещении обеих дочерей лорда Кейтерхэма отсутствовала леди Кейтерхэм-старшая, вдова, живущая практически в полном уединении в собственном доме на северо-западе Шотландии. Ходит много предположений относительно того, совершит ли она теперь поездку в Англию, чтобы познакомиться с внуками; близкий к семье источник сообщил мне вчера вечером, что она крайне неодобрительно отнеслась к тому, что ее сын женился на американке, и по этой причине отказывается встречаться со своей невесткой. Граф, который все еще очень близок со своей матерью, отрицает это и утверждает, что просто все более слабеющее здоровье до сих пор не позволило ей познакомиться с леди Кейтерхэм. Соседи леди Кейтерхэм-старшей в Троссаке, где она живет, утверждают, что часто видят, как графиня, облачившись в высокие болотные сапоги, удит рыбу».
— Будь он проклят, этот Демпстер, — выругался Александр, запуская «Дейли мейл» через всю комнату. — И почему только он не может оставить нас в покое? Одному Богу известно, как теперь все это аукнется.
— Ему платят именно за то, чтобы он не оставлял нас в покое, — возразила Вирджиния, которой нравился Найджел Демпстер и которая время от времени выигрывала на том, что имя ее появлялось в его колонках. — Это его работа: копаться в грязном белье. Он всегда говорит, что если писать не о чем, так он и не сможет ничего написать. Нам просто всем надо вести себя аккуратнее и не давать ему материала. А если ты имел в виду свою мать, то надеюсь, эта заметка заставит ее хоть на минуту почувствовать себя неудобно.
— Нет, не заставит, — коротко ответил Александр.
Вошла Няня.
— Ваша светлость, ребенок плачет. Наверное, вам пора его кормить.
— Да, Няня, наверное, — отозвалась Вирджиния. — Я сейчас поднимусь.
— Полагаю, вы заметили, что сейчас уже четверть десятого, — с весьма многозначительной интонацией произнесла Няня.
— Да, конечно, Няня. Спасибо.
— Тогда я его поднимаю, — тяжело вздохнула Няня. — Надеюсь, нам не придется потом об этом сожалеть. Ведь это же все-таки мальчик. — Она вышла из комнаты, ее подчеркнуто прямая спина выражала крайнюю степень неодобрения. Вирджиния подмигнула Александру и встала.
— Что это все должно было означать? — полюбопытствовал Александр.
— То, что детей не кормят в четверть десятого, — объяснила Вирджиния. — Их кормят в десять. Потом в два. В шесть. И снова в десять. Иначе обязательно случится нечто ужасное. Это всем известно.
— Насколько я помню, Шарлотту и Георгину кормили, в общем-то, обычно тогда, когда они начинали просить.
— Да. Но, как сказала Няня, ведь это же все-таки мальчик. Его надо с самого начала воспитывать должным образом. Без новомодных выкрутасов вроде кормежки, когда ему захочется. В конце концов, ведь ему же предстоит поступать в Итон. — Она улыбнулась, увидев несколько ошарашенное выражение на лице Александра, подошла и, нагнувшись к нему, поцеловала. — Не волнуйся, дорогой. Он выживет.
Малыша окрестили через шесть недель, назвав Максимилианом Фредериком Александром. Он был очаровательнейшим ребенком, таким же светлым и голубоглазым, как Александр, и улыбался, жмурясь, каждому, кто попадал в поле его пока еще не очень отчетливого зрения. Он был тихим и спокойным; кормить его надо было только раз в пять часов; и Няня, которую вроде бы все это должно было только радовать, ворчала, что это сбивает ее с толку, что она никогда не знает, когда и что надо делать, потому что одну ночь ей приходится вставать, чтобы дать ему бутылочку, в три часа, а на следующую — в четыре. Когда Макс, как все стали его звать, уже в шесть недель сделал Няне одолжение и стал спокойно спать всю ночь, с десяти вечера до семи утра, не просыпаясь, то Няню это окончательно вывело из душевного равновесия и она заявила, что всегда знала: подобное обращение с ребенком рано или поздно добром не кончится.
Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 306
