Драч:
— С ума сошел сотник! Брось нож! Пуля в плечо попала да в башке застряла, что ли?
К Оржанскому подскочили Авилов и Листок.
— Он пьян в доску! Заберите у него нож, пока держим! — прокричал Листок штабс-ротмистру.
Драч вывернул руку сотнику, и нож упал на пол.
— Алешка! Открывай его комнату, надо запереть! Останешься с ним!
— Дураки! — заорал Оржанский. — Это адъютант! Сивцов! Нож его, он сам хвастал им за картами — с Волчановым играли! Зарезал Наташку, сволочь!!
С трудом упирающегося и орущего сотника втолкнули в дверь его рабочей комнаты, и Росляков заперся с ним изнутри. Оттуда стала доноситься площадная брань и уговоры прапорщика.
Уже вернувшись в кабинет Листка, штабс-ротмистр, поправляя гимнастерку, выругался:
— Черт знает что, господин ротмистр! Что это было?
Авилов плюхнулся на табурет и сердито глянул на Листка:
— Завтра же чтобы в контрразведке его не было, Алексей Николаевич!
Листок, наклонившись, поднял с пола нож.
— Завтра-то его не будет, только о чем это сотник орал? Это что же — нож Сивцова?
Все трое переглянулись.
В это время на столе застрекотал аппарат. Авилов, встрепенувшись, поднялся и прошел к столу.
— Да, слушаю!.. А, Иван Петрович? Штабс-капитан Авилов, начальник контрразведывательного отделения штаба армии! У нас к вам просьба… Да, срочно! Есть подозрение, что сегодня утром в сторону Меджингерта проследовала двуколка с двумя подозреваемыми в тройном убийстве — мужчина и женщина. Да… Понимаю, что время упущено… Так… Быть может, ваши люди видели кого или, может, задержали… Да, благодарю! Звоните сюда, на "тридцать два"… Еще раз спасибо!
Авилов положил трубку на аппарат:
— По дороге на Меджингерт замечены курдские и турецкие разъезды. Туда посланы пограничные наряды. Возможно, что и прояснится…
Ротмистр Листок отреагировал на это известие более чем странно — вдруг со всего маха хлопнул себя по лбу:
— Господа! Какая же я балда! Конечно же, Сивцов! "Святая Анна", кольцо, теперь кинжал и это…
Листок быстро провел правой рукой от погона до груди.
— Чего — "это"? — не понял Драч.
— Ну это! — Ротмистр вновь чиркнул пальцем от плеча до середины груди. — Ну же! Росляков же показал, что умирающий Поплавский на вопрос, кто его убил, лишь провел рукой от плеча до груди!
— Что за шарады, Алексей Николаевич? — нетерпеливо воскликнул Авилов. — Что вы хотите этим сказать?
— Да этим жестом Поплавский показал на аксельбант! Аксельбант адъютанта Сивцова!
— Черт бы вас побрал, Алексей Николаевич! Дался вам этот Сивцов… Жест Поплавского мог означать что угодно, хотя бы простую агонию!
— Говорю вам — это Сивцов! — упрямо повторил Листок.
— Прекратите нести чепуху! — возмутился в ответ Авилов.
— Хватит, господа! — прикрикнул на обоих Драч. — Есть простой способ разрешить ваш спор. Если сбежавшим шпионом является адъютант Сивцов, то его не должно быть в штабе! Просто позвоните, и все встанет на свои места. Как будто вам необходимо к Воробанову. Все одно ведь генералу придется докладывать!
Авилов и Листок быстро переглянулись; рука штабс-капитана вновь потянулась к аппарату…
В "конторе" воцарилась тишина, в которой вызов Авилова прозвучал особенно громко:
— Мне "двенадцатого"!
Листок и Драч напрягли слух, пытаясь уловить хоть что-то, из чего можно было бы понять, кто говорит… И штабс-капитану ответили. Контрразведчик даже побледнел, когда в трубке проговорили:
— Приемная Его Превосходительства генерала Воробанова!
Это был голос штабс-капитана Сивцова!
Авилов отчего-то не ответил сразу. Адъютанту пришлось повторить:
— Я слушаю вас — приемная Воробанова.
Голос Виктора Николаевича казался растерянным, когда он спросил:
— Штабс-капитан… Сивцов?
— Штабс-капитан Сивцов, — подтвердили в трубке. — Адъютант Его Превосходительства… С кем имею честь говорить?
— Штабс-капитан Авилов…
— Вот и отлично, Виктор Николаевич! Только что Николай Николаевич просил разыскать вас. Просит вместе с ротмистром Листком как можно скорее прибыть к нему.
Авилов откашлялся.
— Не в курсе, по какому поводу?
— Не по телефону, Виктор Николаевич! Генерал все объяснит сам. Ждем, господин штабс-капитан!
В трубке запищали короткие гудки.
Авилов, не глядя на аппарат, опустил трубку.
— Воробанов вызывает… Обоих… Сивцов на месте…
В глазах контрразведчика сверкнули злые искры:
— Теперь, Алексей Николаевич, у вас будет-таки возможность спросить, не шпион ли он и не его ли ножом зарезали вашего человека!
Листок резко взглянул на штабс-капитана.
— Спрошу, Виктор Николаевич! Только думаю теперь, он не шпион и не убийца…
— Вот как? — сделал изумленное лицо Авилов.
Драч заерзал на табурете.
— Вы же минуту назад утверждали обратное, Алексей Николаевич…
— А теперь убежден, что не шпион и не убийца! Шпион, решившийся после убийства оставаться в Сарыкамыше, не рискнул бы позабыть всем известный нож в боку жертвы. Кто-то хотел, чтобы подозрение пало именно на адъютанта…
— А как же жест Поплавского, который вы расценили как указание на аксельбанты Сивцова?
Авилов внимательно смотрел на ротмистра.
— Жизнь покажет, на что указывал Поплавский! — резко ответил Листок, отвернулся и, пройдя к выходу, рывком отворил дверь.
— Яшка! — крикнул он, шагнув в коридор.
— Я, Вашсокбродь! — раздалось из-за одной из дверей.
— Едем в штаб!
— Сию минуту, Алексей Николаевич!
Ротмистр приблизился к двери Оржанского.
— Алешка! — негромко позвал он.
— Я, Алексей Николаевич…
— Как сотник?
— Спит.
— Как проспится — вези в лазарет паршивца!
— На чем?
— На чем хочешь, дубина!
* * *
Сивцов принял их приветливо. Встал, улыбаясь поздоровался, предложил снять шинели.
Листок, прежде чем пройти к вешалке, непроизвольно высмотрел его правую руку — на безымянном пальце по-прежнему поблескивало серебром кольцо "прекрасной дамы".
— Его Превосходительство ожидает вас… — любезно сообщил Сивцов. — Сейчас же доложу!
Авилов остановил его:
— Владимир Александрович, по какому все же делу мы вызваны? Что-то из ряда вон срочное?
Улыбка слетела с лица адъютанта.
— Боюсь, что так, господа… Однако и у вас, я полагаю, есть для Его Превосходительства новости, иначе, господин штабс-капитан, вы бы не звонили. Не так ли?
Контрразведчики переглянулись.
— Да, Владимир Александрович, вы правы, у нас есть новости, — вместо Авилова ответил ротмистр Листок. Он вытащил из внутреннего кармана шинели сверток и приблизился к адъютанту. — Сегодня утром вот эта вещица была найдена в боку одного зарезанного доктора…
Глядя прямо в глаза Сивцова, ротмистр развернул сверток:
— Владимир Александрович, вам знаком этот нож?
Взгляд адъютанта скользнул на руку Листка; он изумленно прошептал:
— Черт возьми, ротмистр! Это же мой персидский кинжал!
Он поднял глаза.
— Но как он оказался у вас? Ах, да, понимаю… Боже! Вы даже не представляете, как он мне дорог! Это же настоящий военный трофей — снят в одиннадцатом году с убитого мной турецкого офицера в переделке под Тавризом. Я тогда был при Воробанове, командовавшем в ту пору русскими войсками при втором вводе войск в
