теперь решил добить его, но ее подозрение оказалось неверно.
Лошадь под гетманом не свалилась в овраг, встала на дыбы, удержалась и умчалась прочь. А вот князь свалился. Но и Ворон успел спрыгнуть со своего коня и поймать за руку раненого. Только вытаскивать того не спешил.
— Ганя, — обернулся он к ней, — в князя стрелял один из его собутыльников. Я могу сейчас закончить начатое им. Что скажешь?
Она переводила взгляд с любимого на обессиленного Романа. С одной стороны, смерть ненавистного гетмана решит многие их проблемы, с другой, чтобы вот так…
— Не будет мне пощады, да, красотка? — прохрипел Ружинский.
На лице Ворона заходили желваки. Сейчас у него было такое же выражение лица, как тогда, когда он полез в драку со стрельцом из охраны первого Лжедмитрия.
— Януш, вытащи его, — тихонько попросила она.
Князя посадили на коня Януша и медленно побрели к лагерю.
— Я ваш должник, — неожиданно произнес спасенный. — Просите награду.
— Отпусти Мнишеков в стан к Сигизмунду. И мы с ними уедем, — не раздумывая, произнес Януш.
— Добро. Уйдете ночью. Караул спать будет.
— Отпустишь? Правда? — не поверила Агнеша.
— Дело царя Дмитрия швах. Никакие казаки ему не помогут. А нас тут перебьют всех, — спокойно сказал князь. — Так что, уматывайте.
Гетман не обманул. Караульные спали. Более того, беглецов ждали сани с кучером.
— Вы взяли с собой икону? — заметила Агнеша в руках воеводы дощечку в окладе с образом Богоматери и младенца.
— В день, когда в Москве убили царя Дмитрия и многих моих соотечественников, я молился именно этой иконе, — ответил пан Юрий. — Во время молитвы в меня выпустили стрелу, она ударилась аккурат рядом с моей головой. Я уверен, это Богородица сохранила мне жизнь. С тех пор, я с этой иконой не расстаюсь.
Агнеша собралась возразить, что это она отвела руку стрельца, за что даже получила деревянной рукоятью лука по лицу, но передумала. Что если пан прав, и сама Богородица привела ее тогда к стрельцу, натянувшему тетиву?
Алексею с Агнешей было в новинку путешествие на больших санях и им нравился этот опыт.
— Свободушка! — закричал Алешка.
— Вольная волюшка! — неожиданно подхватил Станислав.
Далеко разносилось эхо их радостных голосов.
Глава 5. В которой Агнеша вновь едет в Коломну. На этот раз на лошадях
То кричишь из Маринкиной башни:
«Я сегодня вернулась домой.
Полюбуйтесь родимые пашни,
Что за это случилось со мной»
А.А. Ахматова из стихотворения «Поздний ответ»
Король принял беглецов сдержанно. Во всяком случае, так показалось Агнеше, которая рассматривала его в немом восхищении. Сигизмунд III выглядел впечатляюще. Не только за счет высокого роста и царственной осанки, но и лицо его из тех, что однажды увидишь — уже не забудешь. Сильно удлиненное, с большим носом и глазами навыкате. Вся его фигура являла собой некий диссонанс, нисколько не отталкивающий, а, наоборот, привлекательный. Длинные ноги короля были худыми, плечи узкими, при этом он обладал массивным торсом тяжелоатлета. Пышные усы над тонкими губами и острая бородка добавляли его облику цельность.
— Вижу, ты не разочарована, — заметил Ворон после того, как король увел для беседы в свой шатер старшего и младшего Мнишеков.
— Он выглядит по-королевски, — ответила Агнеша.
— Сестренка, так он и должен так выглядеть, — засмеялся Алексей.
— Ганя просто очень давно мечтала увидеть настоящего короля, — пояснил ему Януш интерес своей возлюбленной.
— Агнес! — нарушил их разговор радостный голосок.
— Ефросина?!
Агнеша просто не могла поверить. Здесь, в стане польского войска — и Ефросина?
— Как ты повзрослела! — рассматривала она однозначно похорошевшую девушку.
— А ты вот ни капельки не изменилась, — лучилась довольная встречей сестра Марины. — И Врона с тобой?
— Папенька писал, тебя убили, — обратилась она уже к Янушу.
— Как видишь, нет, — шутливо поклонился он ей.
— Может представите меня? — вмешался Алексей.
Ефросина кокетливо надула губки, а Агнеша, представив их друг другу, мысленно усмехнулась. Надо же, Людочка Смолина столько усилий прикладывала, но так и не смогла завоевать сердце ее брата. А тут, один взгляд… и Алешка поплыл.
— Ефросина, как ты оказалась на войне? — спросила она ее. — Неужели пани Ядвига отпустила тебя? И вообще, зачем ты здесь?
— Мамочка не хотела отпускать, но князь Юрий Корыбут поручился, что будет присматривать за мной.
— Князь Збаражский в лагере? — спросил Ворон.
Мужчины хорошо знали друг друга, их связывали дружеские отношения.
— Да. Хочет попытаться вызволить свою ненаглядную Марину из лап Лжедмитрия, — объяснила Ефросина нахождение князя в военном стане. — А я с ним напросилась. Скучно мне дома стало.
Алешка не сводил зачарованного взгляда с молодой полячки. Агнеша тихонько ущипнула брата, но он даже не заметил.
— Януш, — подошел к их группке сам князь. — Как я рад, что ты жив. До меня доходили слухи, будто убили тебя в Московском перевороте.
Они сердечно обнялись, и Агнеша порадовалась, что князь Корыбут тут с той же целью, что и она. Возможно сообща, им удастся придумать план по спасению Марины. А князь-то каков, — размышляла она, — не забыл Марину, не женился, бросил все свои замки, наплевал на обязанности занимаемой им должности краковского кастеляна в польском сенате и примчался в чужие земли вызволять любимую.
Пока Алексей полностью завладел вниманием Ефросины, Януш с Агнешей посвятили Збаражского во все перипетии событий жизни Марины, о которых знали сами.
— Не надо было ей мчаться в Калугу за этим самозванцем, — сокрушался князь.
— Она переживала, что Дмитрий у нее ценную вещь украл — кораблик жемчужный, — объяснила ему Агнеша мотивы поведения Марины.
— Кораблик? Неужели тот, что я подарил?
— Именно, — подтвердила Агнеша. — Она им дорожила, через Московский бунт и Ярославскую ссылку пронесла.
— Святая Богородица. Да я бы ей еще сто, нет тысячи таких корабликов подарил. А она? Так своей жизнью из-за безделушки рисковать.
Через некоторое время к ним присоединились Мнишеки.
— Я и Станислав отбываем в Польшу, — сообщил пан Юрий. — Король велит присутствовать на сейме[1]. Да и здоровье мое совсем расшаталось. Тяжело мне уже походной жизнью жить. А Станиславу давно пора заняться приведением своих личных дел в порядок. Януш, тебя
