– И что? – Шейм сердился. – К чему ты клонишь, Эмет? Ты ведь знаешь, я не люблю загадки. У твоей жены нет в Ирхане родственников. Или ты забыл, что взял её рабыней?
– Как нет? Ведь супруги – это самые ближайшие родственники, если верить священной книге Аима.
– Так ты хочешь принять наказание за неё? – Шейм снова улыбнулся и даже потёр свои толстые руки. – Конечно, я не могу противиться давней традиции, если такова твоя воля. Только мужчине за побег причитается наказание в сто плетей.
Амлон зашаталась. Так вот почему Эмет был так бледен, вот почему не смотрел на неё.
– Эмет! – Крикнула она умоляюще. Он обернулся и улыбнулся ей. И в этой улыбке была радость и тоска человека, идущего на смерть.
– Жизнь моя принадлежит ей, любовь к ней словно солнце озаряет пустыню моей жизни. – Процитировал он.
Как в тумане она видела, как Эмет разделся, как его привязали к столбу, как подошёл саарит (палач) с длинной плетью с острыми когтями на концах. Эмет не выдержит наказания, он умрёт и никогда не узнает, как она его любила. И это чувство пронзило её насквозь. Мерахи отпустили её. Все с интересом наблюдали за наказанием. А она упала на колени и взмолилась Всевышнему, чтобы он сохранил Эмета. Она сделает всё, что угодно ради этого. Вот только сейчас она ничем не могла ему помочь.
А саарит поднял плеть. Удар, ещё удар. Она зажмурилась, чтобы не видеть этого. Но потом не выдержала и всё-таки открыла глаза. Она должна смотреть. Должна. Эмет умирает ради неё. Она закусила губу до крови, глаза щипало от слёз. Она видела, как вздрагивает любимый от каждого удара, как он закусил губу, как кровь из прокушенной губы потекла по подбородку. Но он молчал. Если все эти приспешники шейма, падальщики, охочие до чужой боли, собрались, чтобы посмеяться, он не дал им шанса. Она гордилась им и считала удары, сжимая до боли пальцы в кулаки.
Вроде бы сто ударов это быстро. Но такая пропасть стояла между ними. Словно век прошёл. Амлон смотрела не отрываясь. Когда плеть опустилась в девяностый раз, Эмет потерял сознание. Последние удары саарит наносил в громовой тишине. Даже шейм не осмелился ничего сказать. Несколько минут тишины, а потом хлынул ливень. Такой, какого давно не видел Ирхан. И Амлон только сейчас поняла, что не заметила туч, собравшихся над головами.
Шейм поднял руку и встал, отпуская собравшихся. Придворные один за другим спешили скрыться от дождя. Мерахи, державшие её тоже исчезли. И она осталась на площади одна с Эметом.
Амлон кинулась к нему, поскальзываясь на мокрых камнях. Дотронулась пальцами до шеи. Он дышал ещё. В глазах темнело от страха и боли.
– Эмет, любимый! – Шептала она. Он молчал. Очнётся ли когда-нибудь?
Амлон сжала губы, дотронулась до его волос, потом до губ. Она так мечтала это сделать, потом прикоснулась губами к волосам и шепнула:
– Дарин.
Эмет на мгновенье открыл глаза, увидел Амлон, улыбнулся и снова впал в забытьё.
Развязать верёвки, быстрее! Она встала, чтобы зайти за спину и услышала:
– Госпожа – не смотрите. Стойте здесь. Я разрежу верёвки. – Амлон подняла голову и увидела Сарима. Он подошёл сзади к Эмету с ножом в руке. Разрезать верёвки было делом нескольких секунд.
Мерах осторожно поднял Эмета.
– Его надо отнести домой. – Амлон говорила и не узнавала свой голос. Эмет был без сознания. Очнётся ли он когда-нибудь? В груди было пусто, словно вместо сердца осталась выжженная дыра. Пустота, ничто.
«Всевышний, сохрани ему жизнь! Молю тебя!»
Она плакала, размазывая слёзы по лицу. Одежда промокла, от холода знобило. Сарим шёл с Эметом на руках наружу, прочь из дворца, туда где стоял их халирэ.
Глава 17До дома они доехали быстро. Амлон не помнила, кто ещё из мерахов остался верен господину и пришёл с ним и за ним. Она не разбирала, о чём они говорили, пока ехали, всё смешалось в один неровный гул. Кажется, кто-то набросил ей на плечи плащ. Она не помнила.
Перед глазами у неё был Эмет. Он лежал в их просторном халирэ и даже не стонал. Амлон гладила его по волосам и что-то шептала. Она не помнила, что. Как наваждение. Может быть, умоляла его не бросать её одну.
Пришла в себя только дома.
– Госпожа, мы взяли на себя смелость послать за лекарем. – Перед ней стоял Сарим.
– Хорошо, – кивнула она. – Положите господина в малой гостиной.
Она так и не выучила всех комнат этого роскошного дома. Но в малой гостиной была и не раз. Эта комната располагалась прямо у входа в сад и не надо далеко идти.
Она наблюдала, закусив губу, как его уложили на кушетку, лицом вниз, а потом махнула рукой, выгоняя всех из комнаты. Дождаться бы лекаря. Она смахнула прядь волос, упавшую на лицо Эмета и на какой-то миг ей стало очень страшно, так страшно, как не было даже после плена. Ей вдруг показалось, что он не дышит. На несколько томительных секунд ей самой показалось, что у неё тоже перестало биться сердце. Но потом она выдохнула. Эмет был ещё жив.
– Госпожа, – она подняла голову. Рука потянулась привычно поправить волосы, но нащупала лишь пустоту. Она стиснула губы. Не заплачет. Ни за что! Перед ней стояла служанка, склонившись в поклоне. Кроме Ирис она не могла никому здесь доверять. Доверие делает людей слишком уязвимыми.
– Да?
– Госпожа, позвольте, я помогу вам одеться в… подобающие одежды, – замялась служанка.
Амлон кивнула и встала. В груди разливалась горечь. Наверное, о ней за спиной уже шептались. Ирханки охочи до сплетен. Вспомнить хотя бы тех, на пиру. А Эмет, если очнётся, поверит ли ей? Она не будет думать об этом! Не сейчас. Ей нужны силы и надежда.
Она покорно пошла за служанкой в свою комнату и терпеливо подождала пока та достала платье и головной убор. Несколько движений умелых рук и вот уже и не заметны её остриженные волосы. Как позорно! И всё же если это – то меньшее, что она должна отдать за жизнь Эмета, она отдаст не колеблясь.
Она медленно спустилась вниз, в малую гостиную и села рядом с кроватью Эмета. Он ещё дышал. Где лекарь? Почему он так долго? Может быть Сарим солгал ей и теперь ждёт смерти своего господина? Она видела, как больно стало Эмету после предательства того караванщика, Мельомека. Видела и потому не верила больше никому. Ирхан отучил её от этой привычки.
– Госпожа, – снова служанка, только уже другая. – Там пришёл лекарь.
– Проводите его сюда. – Всё-таки Сарим не желал им зла. Стало немного легче.
Через несколько секунд в комнату вошёл лекарь – маленький худощавый старик.
– Доброго вам дня, госпожа. Да воссияет солнце над вашим домом.
Амлон только кивнула в ответ. Волнение охватило её, сдавило грудь. Она словно забыла, как дышать, ожидая приговора.
– Вы позволите, я осмотрю господина?
