выкидывая лишних из почти захваченного промежутка между стеклянными дверями.
Маты, крики, удары пряжками и кулаками заставили рассосаться толпу перед входом.
— Я вообще-то с билетом! — с обидой говорит один из отоваренных.
— Пардон тогда, проходи, — вежливо извиняюсь я.
Через пару минут перед входом никого лишнего не было, и внутрь стали заходить студенты, опасливо поглядывая на побитых хулиганов, часть которых не ушла, а сидела недалеко от входа.
— Да шут с ними, кто левый без билета будет пытаться зайти, сразу в рыло бей, никого не бойся, — кричу я Илье.
— Не скажу, что одобряю такие действия, но в целом очень эффективно, — признал качок Евгений, начальник ДНД университета.
— Толя, это было красиво! — слышу я в свой адрес.
И от кого? Вера Дурашко стояла и боялась зайти. На неё мои дерзкие действия произвели впечатление.
— Идём, покажу, что там у нас на празднике есть, — потянула меня красавица в раздевалку.
Пришлось раздеться, и я остаюсь в спортивном костюме с надписью «СССР» на спине.
— Слушай, а давай зайдём на кафедру к нам? У меня и ключ есть, — прижалась ко мне телом в белом платье моя бывшая любовница, когда мы зашли в «колодец» корпуса физфака.
А почему бы и нет? Настрадался я за последнее время, и достоин награды! В «колодце» уже стояли столики с напитками и едой, зал был наполовину заполнен людьми.
— Толя, как хорошо, что ты пришёл, — раздался ещё один знакомый голос за спиной.
Глава 26
По закону подлости это, разумеется, была Людмилка. Пока не получил авто, нет желания с ней ссориться, но и Веру охота потискать.
— Спасибо за ребят, но, мне кажется, что они помочь не смогут, и надо, как и в прошлом году, вызывать милицию, — озабоченно говорит Люда.
Ах да, она же ещё на улице не была. Нет там толпы! Рассеяна.
— Ты сходи на улицу и посмотри — уже нет никого перед входом, — советует Вера, продолжая тянуть меня в сторону лестницы.
— Что, правда? — радуется норильчанка и делает несколько шагов в сторону выхода.
Но, опомнившись, подозрительно глядя на меня, спрашивает:
— А вы куда?
— Прожектор Толя мне поможет принести, — врёт на ходу Дурашко.
— Прожектор? — морщит лоб Людмилка. — Я с вами!
— Да не надо, зачем ты там нужна? — закатывает глаза Вера.
М-да, Люда нам не даст уединиться. Но если сравнивать двух девушек, то неприступная лучше доступной. Вероника — секси, но несколько тяжеловата в фигуре, кому-то нравится, мне — нет, вот грудь у неё хороша. И прическа ей не идёт — начес какой-то дикий. Хоть волосы свои, светлые, не перекрасила, и то хорошо. Люда — гибкая, изящная, с тонкой талией, небольшой высокой грудью и правильными чертами лица. Словно пластический хирург поработал над каждой деталью её кавайной мордашки. Волосы схвачены в один тугой пучок на затылке, что очень ей идёт. В ушах золотые серьги с камушками. Одета во всё импортное — тесные джинсовые шорты, белая нейлоновая маечка, кроссовки и носочки, тоже белые. Вот и вся её одежда. Думаю, еще трусики под шортами есть, лифчиком она пренебрегает. Да боже упаси — я не жалуюсь!
— Давай попозже сходим, — незаметно подмигиваю я Вере. — Мне посты надо проверить. Где тут у вас запасные выходы?
— Во-о-он там, — хором отвечают красотки.
— Я покажу! — победно улыбается Люда, таща меня мимо столиков в противоположный угол «колодца».
— Толя, неужели тебе такие вульгарные девушки нравятся? — возмущённо спрашивает Людмилка по пути.
— И такие тоже нравятся, — не отрицаю я.
— А знаешь, какая у неё фамилия? — приводит ещё один «убийственный» довод Люда.
Странный вопрос, её по фамилии называл профессор, когда я тут был в прошлый раз.
— Знаю, Дурашко, — принимаю правила игры.
— А вот и нет! Она Горбоносова! В прошлом году замуж выскочила, так муж от неё через полгода сбежал!
Людмилка искрит превосходством, как ей кажется.
— Люд, да мне по барабану, выйдет замуж ещё раз, сменит на другую, — хмурюсь я.
Хмурюсь оттого, что черный, или запасный, выход сейчас открыт, и там стоят курильщики — пяток охранников из ДНД, парочка моих ребят и десятка два парней разной стадии опьянения. Чувствую, придётся разгонять народ и тут. А с кем? Два «афганца», кроме меня, и один из них вообще без кисти левой руки.
К слову, милиция сейчас не умеет работать с такими большими группами людей. Обучение начнётся году в восемьдесят восьмом, когда будут повсеместно разгораться межнациональные конфликты. Тогда парней в форме начнут обучать работать щитами и дубинками в строю, рассекать толпу, использовать «черёмуху» и прочее. Щиты эти жестяные, наверное, лежат где-то, просто не учат работать с ними. Потом появятся красивые прозрачные щиты из какого-то пластика, но непрочные — будут трескаться и ломаться. Друган у меня в милицейском батальоне служил, как раз в Красноярске. Блин! Его сейчас призвать должны были ведь! «Семь, раз» призыв, то есть восемьдесят седьмой год, весна. Мы с ним познакомились уже после его службы в армии в Новочеркасске, он был неплохим борцом в моём весе. Жили с ним даже один год вместе в одной комнате в общаге. Славка Носик, смешная такая фамилия у него была. Мы и потом дружили. Он «челночил» после распада СССР, затем открыл свой бизнес по строительству. К моменту моего переноса сюда Славка уже жил жизнью дауншифтера — денег прилично накопил, и работать больше не планировал, как и помогать своим двум дочкам. Жена его с ним развелась и выскочила замуж за ещё более богатого чинушу. Где же у него часть? Вроде, напротив «Культбытстроя», но там учебка сержантская МВД. Надо разузнать. Тут мои размышления прерывает пьяный голос:
— Эй, в маечке, иди к нам, обнимемся!
Как-то усмотрели Людмилку! Она выходить и не планирует, холодно же на улице.
— Там холодно! — пищит моя провожатая.
— Чего? — возмущаюсь я. — А было бы тепло, пошла бы?
Так стремительно краснеют только рыжие, но Люда не рыжая, однако покраснела за секунду, осознав двусмысленность своего ответа.
— Ты … мы … Что такое говоришь?! Не пошла бы! — гневно пытается выразить свою мысль девушка.
— А почему так сказала? — продолжаю наезжать я. —
