человека, и слава богу. Как начнет ронять женскую кровь, то бишь через пару лет, то муж в постель ее возьмет. Лишних церемоний для этого не требовалось. Такие вот были у германцев обычаи, весьма святыми отцами порицаемые. Церковное венчание в это время было делом незнакомым. Даже благословение не всегда удосуживались получать, без него пока обходились.
— Это Ирмалинда, твоя будущая жена, — сказал Самослав сыну, который ни малейшей радости от этой встречи не испытывал. — Она дочь короля Тюрингии Радульфа. Да ты это и сам знаешь.
— Привет, Ирма, — с кислым лицом буркнул Берислав и повернулся к отцу. — Я пойду? Меня ненадолго из Сотни отпустили. Я сказал, что к мастеру Немилу в пыточную иду. Ему как раз новый материал подвезли.
Самослав взмахнул рукой, и няньки увели девочку, которая неумело присела в поклоне. Ей еще многому предстояло научиться.
— Материал? — поднял брови князь. — Ты теперь живых людей материалом называешь? Однако!
— Им все равно либо в шахту идти, либо на плаху, — глянул на отца исподлобья Берислав. — Непонятно еще, что хуже. А многие и вовсе допроса не выносят. Где я еще анатомию изучу?
— Понятно, — с непроницаемым лицом ответил Самослав. — А с девочкой будь поласковей. Это приказ. Король Радульф наши границы от франков защищает. Не забывай об этом.
— Я исполню свой долг, отец, — с непроницаемым лицом ответил Берислав. — Моя сестра исполнила, и я исполню.
— Вот и хорошо, что ты осознаешь, что значит бремя власти, — на лице князя заходили злые желваки. — Или ты считаешь, что можно править людьми и жить так, как тебе хочется?
— А разве ты живешь не так? — огрызнулся Берислав. — Бремя власти совсем не давит на тебя, отец. И жен ты выбрал себе сам.
— Ты хочешь начать жизнь с рабского ошейника? — хмуро посмотрел на сына Самослав. — Как я? Я заслужил право жить так, как хочу. А ты еще нет. Заруби себе это на носу.
— Я заслужу, — зло сказал Берислав.
— Вот тогда мы с тобой это и обсудим, — отпустил его князь. — А пока повинуйся, сын. Это твой долг потомка Золотого рода.
— Золотого рода? — усмехнулся княжич. — Твой отец был простым лесовиком, даже не владыкой. Зачем эта ложь, отец?
— Это ложь во благо, — пожал плечами Самослав. — Я много раз говорил тебе об этом. Так нужно для государства.
— Так нужно для тебя!
Сегодня Берислава несло. Ему уже тринадцать, и вспышки непослушания случались с ним все чаще и чаще. Отец называл это странно: переходный возраст. И Берислав не до конца понимал смысл этих слов.
— Так нужно для нас! — резко сказал князь. — Для всех нас! Ты же неглуп, Берислав! Да прекрати же упрямиться! Неужели ты до сих пор не понял, что именно тебе предстоит стать моей настоящей опорой!
— Мне? — растерялся княжич. — Но почему мне? А Святослав как же?
— Сядь! — резко сказал князь. — Этот разговор не должен был состояться так! И он не должен был состояться сейчас! Но ты не оставил мне выбора. Когда ты видел своего старшего брата?
— Э-э-э… — попытался припомнить Святослав. — После победы над арабами. Один раз. Он же не может приехать… У него там дел много… Провинция большая, мусульмане под боком, ливийцы, ромеи…
— Он так и будет сидеть там, — с горечью сказал Самослав. — Я не смогу убрать его оттуда, иначе мы потеряем Египет. И его заберут арабы, а это куда хуже, чем если бы он принадлежал императору.
— Ну и пусть сидит, — осторожно ответил Берислав. — У него это хорошо получается.
— Правда? А насколько хорошо он знает дела Словении? — спросил сына князь. — Кого из жупанов он знает лично? Сколько раз он присутствовал на отчетах Приказов? А на заседаниях Малого Совета? А ведь он наследник!
— Вот оно что! — задумался Берислав. — Ты прав, отец. Святослав скорее похож на ромейского экзарха, чем на наследника престола. У ромеев обычно второго августа возводят на трон еще при жизни отца. Как Константина…
— А твой брат Кий подходит для государственных дел? — снова спросил князь.
— Точно нет, — замотал головой Берислав. — Ему бы только воевать. Вовка разве что, но он мал еще.
— Да, Владимир внушает определенные надежды, — кивнул Самослав, — но ему всего девять. Многое может случиться. И кстати, чтобы тебе не было так обидно. Жена Кия прибудет в следующем году из Алеманнии, а потом привезут жену Владимира. Она внучка фриульского герцога Гразульфа.
— Я слышал, он плох, — обронил Берислав. Герцог был уже немолод и иногда болел, приводя в нездоровое оживление потенциальных наследников.
— Пустое говорят, — отмахнулся Самослав. — Его просто так не возьмешь. Он крепче дуба. Мы с ним еще немало выпьем.
— Так что ты хочешь от меня? — прямо спросил Берислав. — Я уже понял, что не смогу просто заниматься наукой и постигать новое. Мне просто не позволено это. Я же ведь сын князя.
— Для начала, я хочу, чтобы ты подружился со своей женой, — жестко сказал Самослав. — Она неплохая девочка, и не заслуживает такого отношения. Если хочешь превратить свою будущую жизнь в ад, продолжай себя вести так, как ведешь сейчас.
— Ты язычник, отец, — снова набычился Берислав. — Ты же не веришь в ад.
— Я женат на богине и королеве, — снисходительно посмотрел на сына Самослав. — Поверь, я знаю, о чем говорю. А пока, чтобы занять себя, подумай, почему я разрешил заработать немыслимые деньги иудеям из Тергестума? И почему твой дядя Стефан просит дозволения организовать в Александрии новую купеческую гильдию с огромным капиталом?
— Что еще за гильдия, отец? — оживился Берислав. Он безумно любил загадки.
— Это не совсем гильдия, — пояснил Самослав. — Скорее ее можно назвать акционерным обществом. Ну… товариществом, которое работает на деньги, собранные долями со всех участников. Они организуют поход в Индию, привезут оттуда ростки сахарного тростника и людей, которые умеют с ним обращаться. Его будут выращивать в Египте…
— Я уже догадался, — просиял Берислав. — Дядя хочет, чтобы купцам была выгодна наша власть. И наверное, дядя хочет даровать этим купцам монополию лет на сто!
— На пятьдесят, сын! — благосклонно посмотрел на него князь. — Всего на пятьдесят. И налоги с портовыми сборами никто не отменял. Так что твой дядя дал, с одной стороны, очень много, а с другой — ровно столько, чтобы и казна зарабатывала тоже.
— Тогда пусть предложит им только сорок девять процентов, — азартно воскликнул Берислав. — Ведь мы даем землю под посадку, людей и проход по каналу. Да и дядя Никша тоже не просто так подарит нам тот тростник и знающих людей!
— Сорок девять? — с легкой усмешкой посмотрел на сына князь и потрепал
