– А где он? Где сейчас Вадим?
– Там же, где и был – в монастыре, – сказал Поляков и только собрался произнести еще что-то, предварительно посмотрев на наручные часы под рукавом рясы, как Илья перебил его:
– А ты в курсе, что Вадим Меркушев во время припадка убил свою мать? Это знала и Валеркина жена, за что и поплатилась.
– Нет.
Снова общее удивление, его отлично видно на застывших лицах, на поляковском особенно. Еще взмах черного рукава, крестное знамение и протяжный речитатив, произнесенный шепотом.
– У него же…
– Шизофрения, галлюцинаторная параноидальная шизофрения, непрерывная, с прогрессирующим течением, – закончил фразу Илья. Поляков кивнул и пробормотал дальше слегка невнятной скороговоркой:
– А дальше ты обнаружил себя рядом с особняком его девки, проследить за тобой не составило труда. И вот представился удобный случай поговорить с тобой. Мне все равно – согласен ты или нет, ты мне поможешь или…
Снова едва различимые слова молитвы-просьбы о помощи в предстоящем трудном деле, снова взгляд на часы. Похоже, скоро они все вместе покинут это протухшее местечко, однако глупо срываться вот так, даже не зная конечной цели поездки.
– Ладно, уговорил. – Илья принялся растирать затекшие запястья. – Так и быть, уступаю тебе право первого выстрела, заслужил. Готов устроить тебе встречу с Меркушевым в любом месте и в любое время.
– Место я назову сам, – произнес Поляков и подобрался, как кот перед прыжком.
– Да пожалуйста! – великодушно согласился Илья. – Надо Тынскому позвонить, ну, тому самому, что Волкова недавно искал. Я к Лене, собственно, по этому вопросу и ехал, когда волки твои меня перехватили. Давай телефон, я все устрою.
Через несколько секунд он сжал в пальцах мобильник, снова чувствуя дуло «Вала» у правого виска. Нашел номер, нажал «вызов», поднес телефон к уху.
– Здорово, Леня. Мы тебя в гости ждем. Придешь?
– Место назови, – отозвался Тынский.
– Сейчас. Только не одного ждем, как ты понял, с Валеркой вместе. Придете? – уточнял Илья.
– Придем, задрал ты уже. Сказано придем – значит, придем. Место?
– Место? – Илья смотрел на Полякова.
– Сюда пусть едут, – полушепотом проговорил тот. Илья кивнул и проговорил:
– Мой конкурент просит передать, что через час мы ждем тебя на кладбище у могилы Зои Искриной. Красивая женщина была, если памятник не врет…
Место не в пример романтичнее раскинувшейся за дверями помойки, приличные люди сюда не поедут. Но у Полякова было иное мнение на этот счет.
– Какое на хер кладбище?! – орал он во всю глотку. – Здесь твое кладбище, здесь, паскуда! Ты что ему сказал?!
Волковский мобильник отлетел за мешки, Поляков сорвался с места, сгреб Илью за футболку и с силой грохнул затылком о стену. Потерять сознание помешала жуткая вонь – дверь открылась, и с улицы кто-то ворвался на крики – и прокушенная нижняя губа. Илья сплюнул кровь на пол и ухмыльнулся сквозь боль:
– Введенское, родной, это старое чумное кладбище, тебе понравится, отвечаю. Там и часовенка есть, где ты духовно, соборно, державно, кошерно молитовку Отцу нашему Небесному и Вседержителю вознесешь, дабы рука не дрогнула и нервы не сдали, когда Меркушева узришь. Поехали, Тынский уже там, наверное. Да и какая тебе разница, где помирать? Мне вот все равно…
А сам лукавил безбожно – помирать он готов где угодно, но только не на помойке, а коллектор-то уж точно никуда не делся, и от заветной могилки до него – пять минут быстрым шагом, а бегом и того меньше. И Тынский, к гадалке не ходи, свои вопросы в первую очередь решит и уж только потом на шантажиста переключится. Но Полякову об этом знать вовсе не обязательно, ибо не нами сказано, что во многом знании многая печаль…
Его рванули за ворот так, что треснула ткань футболки, заломили руки за спину, толкнули к двери. Одуряющая вонь, липкая влажная духота, спазм, от которого тело содрогнулось как в конвульсии, еще пара шагов и все, он на заднем сиденье тонированной «Тойоты», с обеих сторон рядом плюхнулись еще два гуманоида, сжали боками и мертвой хваткой стиснули оба запястья. Но обошлось без «браслетов», зато голову заставили пригнуть к коленям, и едва Илья уткнулся лбом в грязные джинсы, как машина дернулась с места. Ее мотнуло несколько раз на поворотах, раздался резкий гудок и пара бранных слов – водитель явно подрезал кого-то в спешке или его подрезали, и недовольный голос Полякова, осадивший охальника, но Илья видел только носки своей спортивной обуви, бывших когда-то светлыми. Улыбнулся сам себе – первый раунд остался за ним, хоть радоваться рано. Минут через сорок на кладбище две группировки схлестнутся не по-детски, Поляков даже не представляет, что его ждет среди роскошных надгробий, мраморных ангелов и склепов. Тынский с ним церемониться не будет, спишет на небоевые потери, или как он там обычно ненужных свидетелей списывает. Главное – самому уцелеть, проскочить меж двух огней и живым добраться до коллектора. А там ищи его на товарной станции… Гнусно одно – все в который раз придется начинать сначала, а Меркушев теперь точно свалит за границу, а если сам не свалит, его Тынский туда багажом отправит в наилучшем упакованном виде…
«Все сначала». Илья прикусил губу. Поляков, как ты не вовремя, черт бы тебя подрал вместе с твоими старцами; простил – значит, простил, чего ты снова-то в бутылку полез? Ведь сгинешь ни за что, глупая смерть тебя ждет, что ты дочери своей скажешь, когда ее на той стороне встретишь?.. Илья закрыл глаза и еще минут сорок, пока пробивались по забитому пробками городу, пока стояли на светофорах или летели под сотню, повторял про себя план кладбища. «Памятник балерине – овраг – чумной склеп – коллектор». Он снова и снова мысленно проходил этот путь, пока машина не остановилась. Илью дернули за волосы, заставив разогнуться, он щурился от яркого света и косился по сторонам – все, они на месте, «Форд», раскрашенный под ДПС, тормознул рядом, остановился. И поляковские головорезы уже строятся в колонну по два. Илью вытолкнули из машины им навстречу, в теплые, чересчур крепкие объятия. Его взяли в «коробочку», еще двое топали позади, Поляков расправил рясу, перекрестился на купол за деревьями кладбища и направился к входу – арке из светлого кирпича, ровеснице кладбища, выстроенной в жутковато-изогнутом, колючем готическом стиле.
– Топай, – сквозь зубы приказал один из охранников. Илья шагнул вслед за Поляковым и обернулся. В каждой из машин осталось по одному человеку, а тот, татуированный, со скучающим видом смотрел на процессию из окна «Форда».
Впрочем, скоро строй распался, идти пришлось по одному или парами – слишком много народу оказалось на тропинках и дорожках царства мертвых. Внимание привлекал только рясоносный Поляков, он пер сквозь толпу, по сторонам не смотрел, на встречных внимания не обращал. От центрального входа взяли правее, и когда добрались до круглой площадки – развилки, от которой во все стороны разбегались сразу четыре дорожки, притормозил и пошел рядом с Ильей.
