сочувствуя жителям Кента.
– Кент – совсем близко к Ла-Маншу. До него из Кале – всего ничего.
Теодор кивнул, откидываясь на спинку дивана:
– Это было ужасно. Геринг предпринял шесть крупных атак, волна за волной. В наше воздушное пространство сегодня вторглось около двух тысяч самолетов – и они, черт побери, были полны решимости стереть нас с лица земли. Но, клянусь богом, королевские ВВС дали им отпор. Легкой прогулки у них не получилось.
– Слава богу, хоть что-то хорошее. Нужно лишь продолжать бороться. И все. Какое счастье, что у нас такие отважные пилоты. Что бы мы без них делали?
Теодор наклонился вперед и, уперев локти в колени, уронил голову на руки – как будто вдруг потерял всякую надежду. Он был воплощением отчаяния, и она тоже это ощущала – чувствовала, как в груди расползается мрачная, холодная тень уныния.
– Дорогой, в чем дело? Ты что-то мне не договариваешь?
– Да, боюсь, так и есть. Я не уверен, что ты готова это услышать. – Он повернулся и сжал ее руки в своих. – Причина в твоей сестре.
По спине Вивиан пробежал холодок. Неужели Теодор каким-то образом узнал о романе Эйприл с немцем? Или всплыло что-то другое… то, что Эйприл держала в секрете даже от Вивиан?
– Что такое? Не томи.
Несколько секунд он, казалось, боялся дышать, затем выдохнул:
– Сегодня мне позвонил министр внутренних дел – и я больше часа беседовал с двумя офицерами из МИ-5.
Сердце Вивиан учащенно забилось:
– Я не понимаю. Что все это значит?
Его прямой взгляд пронизывал насквозь: Вивиан показалось, что он ищет в ее глазах ответы – и, конечно, находит их. Он слишком хорошо ее знал. Возможно, он сразу догадался, что она не все ему говорит.
Сбывался ее худший кошмар – она разочаровала мужа, предала его доверие.
– Я не уверен, чем Эйприл делилась с тобой, – сказал он, – однако, если верить разведке, им известно о ее тесной связи с офицером вермахта, которая продолжалась вплоть до того утра, когда она покинула Париж.
На несколько мгновений Вивиан словно забыла, как дышать. Она боялась вымолвить хоть слово – опасаясь выдать и себя, и свою сестру.
Теодор нежно погладил большими пальцами ее ладони.
– Мы оба знали, что она уехала из Бордо с немцем. Она заставила нас поверить, будто это была короткая интрижка. Но она солгала. Они не расставались до самого конца. И этот человек весьма известен в наших правительственных кругах.
– В каком смысле?
– Он один из приближенных Гитлера. Блестящий военный стратег, как говорят. Ему приписывают целый ряд успешных вторжений за последний год.
Вивиан почувствовала, как на ее верхней губе проступил пот.
– Что все это значит?
– Что мы, возможно, живем под одной крышей с изменницей.
Изменница. Это слово даже звучало отвратительно.
– Нет, этого не может быть. Эйприл никогда не предала бы свою страну. И нас.
– Уверена?
– Да.
Некоторое время Теодор хмуро изучал ее:
– Не веришь, что она здесь для того, чтобы шпионить? Помочь с вторжением в нашу страну?
– Конечно нет, – решительно ответила Вивиан. – Она моя сестра. Она бы ни за что так не поступила.
Он буравил ее пристальным взглядом, и она поняла – у него было иное мнение на этот счет.
– Думаешь, я наивная дурочка, – вздохнула она. – Думаешь, она меня обманывает. Использует.
– Я не знаю. Возможно, ты права. Возможно, она не любила этого человека, а просто боялась за свою безопасность – и делала все, чтобы под его защитой вернуться домой. Но зачем ей держать это в секрете? Особенно от тебя. – Он сделал паузу. – Если только она не рассказала тебе и ты не скрывала это от меня, чтобы защитить ее.
На глаза Теодора набежала тень, он помрачнел:
– Боже мой! Она тебе рассказала.
Вивиан не могла больше ломать комедию. Обманывать мужа у нее не было сил. А если Эйприл и правда замышляла что-то коварное? Возможно, под угрозой были не одни их отношения, но и безопасность страны.
Но разве… Нет, это просто не могло быть правдой…
– Она рассказала мне о нем сразу же, как только приехала, – призналась Вивиан. – Прости, что скрыла это от тебя, – я боялась, что ты донесешь на нее. Даже представить боюсь, что ее отправят в один из этих ужасных концлагерей или, еще хуже, казнят. Но если бы я хоть на секунду допустила, что она содействует немецкому вторжению, молчать бы не стала. Клянусь. Но я в это не верю – она бы ни за что не рассказала мне о нем, если бы была агентом немцев. Шпионы ведь так не поступают? Они лгут и притворяются теми, кем не являются. Эйприл не такая.
Теодор молча сверлил ее взглядом, его лицо исказила гримаса страдания. Затем он медленно покачал головой.
– Поверить не могу, что ты скрыла это от меня.
Ее сердце мучительно сжалось:
– Это далось мне нелегко. Правда. Но я не хотела ставить тебя в сложное положение. Тебе бы пришлось донести на нее – ты все-таки работаешь в правительстве.
– Да, черт возьми, именно это бы я и сделал! Ты правда верила, что наши власти не узнают? Что женщина, состоящая в романтических отношениях с высокопоставленным немецким нацистом, перейдет границы незамеченной?
– Но ее же впустили в страну, – возразила Вивиан. – Она сказала, что ей даже вопросов на границе не задавали.
– Потому что хотели подождать и узнать, на кого она может их вывести. За ней наблюдают. Как и за тобой. И за мной.
Вивиан запаниковала:
– Но она ничего такого не делает. Мы с Эйприл постоянно вместе. Я бы знала, если бы она что-то замышляла. Она моя близняшка. Я бы поняла это.
Он встал, подошел к камину и, уперев руки в каминную полку, склонил голову:
– Черт возьми, Вивиан.
– Они ее арестуют?
– Пока нет. Они думают, что она может вывести их на других изменников. – Он повернулся к Вивиан. – Я не должен был рассказывать тебе все это – учитывая, что ты скрывала от меня. Не уверен, что могу тебе доверять.
Терзаемая чувством вины и сожаления, она поднялась на ноги, подошла к нему и положила ладони на его щеки:
– Прости меня. Я хотела бы вернуться назад и все изменить – но не могу. Однако ты можешь доверять мне. Честное слово.
– Точно? – усомнился он.
– Да. Я не верю, что она в чем-то виновна. Спроси ее сам, если хочешь.
– Это в мои полномочия не входит. – В его тихом голосе звучала сталь.
Опустив руки, Вивиан отступила назад:
– Что ты
