class="p1">Не разрывая сплетения наших тел, укладываю Тину на спину, закидываю стройные ножки себе на плечи и ритмично двигаюсь. Я обожаю её маленькие ступни и пальчики — целую и покусываю их, а моя девочка сильнее стонет, извивается, сминая под собой простынь.
— Ян… — прерывисто дышит. И остро чувствую, как она приближается: горячее лоно начинает пульсировать и сокращаться с нарастающим эффектом вокруг моей плоти.
Заставляю жену обнять мой торс ногами, и, сжимая её попку, вхожу в неё быстрыми толчками, унося нас на вершину блаженства. Она выгибается дугой, протяжно стонет и дрожит, когда оргазм накрывает мощной волной. Это ускоряет меня: бурно кончаю, изливаясь тёплой струёй, наполняю своим семенем — всё, до последней капли попадает внутрь…
И не спешу покидать её нежное тело… Опускаюсь на Тину, делая упор на локтях, чтоб не придавить своим весом. Она обвивает руками мою шею, прижимаясь теснее.
— Я люблю тебя, — шепчет на ухо сбившимся дыханием.
— Сладкая… Люблю тебя тоже, — приподнимаюсь и внимательно смотрю.
Опять кое-что вспомнил. Вот уже месяц не даёт покоя одна мысль: «может нам не затягивать с рождением ребёнка?».
— Что-то не так? — Тина насторожилась от моего взгляда.
— Ты вовремя принимаешь противозачаточные таблетки? — уточняю не первый раз. И всегда это вызывает у неё одинаковую реакцию — старается уйти от разговора.
— Да, принимаю… м-нн… Почему спрашиваешь? — ещё больше напряглась. Возможно, она пока не готова к рождению ребёнка — допускаю такой вариант, поэтому так себя ведёт.
— Интересуюсь просто, — спокойно отвечаю.
А про себя думаю, что не стоит давить, дождусь, когда созреет. Не стану навязывать своё мнение. Я уверен: пройдёт несколько месяцев — сама поднимет разговор о детях. Сейчас её внимание сконцентрировано на Максе, она пытается стать ему хорошей матерью, дать тепло, любовь и заботу. И ведь получается — за короткое время сын успел привязаться к ней.
Но не скрою, поведение показалось странным, ведь Тина сразу перевела тему:
— Я наберу ванну, — она подтолкнула меня лечь на спину, разрывая объятия. Потом быстро выскользнула из постели и тщательно вытерла полотенцем следы секса.
Снова залюбовался ею… Прошёлся взглядом снизу вверх — вдоль стройных ножек, плавных изгибов, тоненькой талии, небольшой красивой груди… Остановился на лице — пухлых губах, которые алели от поцелуев, аккуратном носике, и, конечно, любимых сияющих глазах.
— Чего завис? — она улыбается, заметив, как восхищённо разглядываю.
— Ты прекрасна… — всё, что смог сказать. Не хватит нужных слов, их в природе не существует, чтоб описать все свои чувства.
— А я думала, рассматриваешь мои лишние килограммы, — засмеялась Тина.
— Шутишь? В каком месте и, главное, что у тебя лишнего? — встаю с кровати, приближаясь к ней.
Обнимаю её, подвожу к большому зеркалу в пол и заставляю посмотреть на себя.
— Ян… — Тина стеснительно отворачивается, не желая разглядывать своё обнажённое тело.
— Нет-нет, давай смотри, — обхватываю лицо за подбородок и держу прямо, — и глазки не закрывай. Покажи, где твой жирок? — щипаю за бока и не нахожу излишков.
— Ай, больно! — дергается в моих руках.
— Ну, и где? Ты худенькая, — не отстаю, продолжая пощипывать уже упругую попку.
— Перестань! — она пытается вырваться. — Есть лишнее. Немного, но есть. Ты ведь знаешь, я почти пять килограмм набрала, а похудеть пока не получается и даже занятия спортом не помогают. Маргарита Львовна сказала: у меня гормональный сбой, и как только гормоны в норму придут, то и вес тоже.
— И секс не помогает? — разворачиваю её к себе лицом.
— Не знаю… Давно не было, уже забыла, что это такое… — игриво говорит и смотрит из-под длинных густых ресниц, улыбаясь хитро.
«М-м-м… ненасытная кошечка…» — приподнимаю Тину на уровень глаз. Она крепко обхватывает мой торс ножками, оказываясь в волнующей близости. И «приятель» зашевелился уже, готовый продолжить.
— Тебе напомнить, как хорошо нам бывает?
— Не понимаю, о чём ты? — она эротично кусает нижнюю губу.
— Тина, Тина… как же легко я поддаюсь на твои уловки, — опускаюсь с ней кровать, нависаю сверху.
— Люби меня… — моя девочка откидывается расслабленно на подушку, прогибается в спине, трогая себя и показывая во всей красе.
Устоять невозможно…
…Сегодня мы уезжаем в свадебное путешествие. Уединённый отдых на берегу индийского океана…
И, конечно, Тина хотела увидеть Макса перед вылетом. Хотя я предупреждал, что он станет капризничать, будет проситься с нами, расстроится, а планы от этого не изменятся.
— Не могу не приехать, обещала…
— Мне приятно, что ты так любишь моего сына, но сама же будешь потом лить слёзы, — предупредил.
— А тебе всё равно, что ли? — возмутилась.
— Не утрируй… Макс останется с бабушками и тётей, они уже целую программу развлечений разработали. А у нас медовые десять дней.
— Ты прав… Но хочу его видеть, — она обняла себя руками.
— И так едем. Учти: устроит истерику — успокаиваешь ты.
— Не переживай — успокою.
Разумеется, всё случилось так, как я предполагал. Сын цеплялся за нас и пытался всячески удержать, не желал отпускать, а потом вовсе убежал в свою комнату, еле сдерживая слёзы.
— Надо ехать. Макс не спустится больше, — подхожу к Тине.
— Да… — грустно вздохнула моя девочка, а глаза увлажнились, когда взглянула на меня. В последнее время она стала излишне эмоциональна. Надеюсь, отдых пойдёт на пользу.
— Всё будет хорошо. Пошли, — протянул ей руку. — Не забивай голову.
— Угу…
В аэропорт нас повёз Геннадий.
Но не успели мы выехать за пределы ворот, как жена резко обернулась назад и заголосила:
— Гена, останови!
Я тоже смотрю назад. И вижу, как сын бежит за машиной.
Тормозим. Тина выходит первой и торопится навстречу Максу, который выкрикивает одно слово: «мама!».
1.40
— Тина? — смотрю на жену и не понимаю, что происходит…
Она выглядит задумчивой, отрешённой и даже, как будто бы, грустной. За весь вечер к еде не притронулась, продолжая ковыряться в тарелке. И почти всё время молчит или отвечает односложно «да» или «нет». Такое странное поведение удивляет. Как и самочувствие вызывает опасения: бледная, сонливая, ослабевшая, аппетит отсутствует, и за каких-то несколько дней осунулась. Причём как-то резко всё случилось… Уж не из-за лишних, исключительно по её мнению, килограмм морит себя голодом.
— Тина? — опять зову, не добившись внимания.
— А? — поднимает взгляд на меня. — Ты что-то спросил?
— О многом хочу спросить… Например, где витаешь? — взял её руку, которая оказалась прохладной.
— Э… я… о Максе думаю… — неуверенно сказала она.
— О Максе? — уточнил, чувствуя, что не говорит истинных причин своего состояния, но пока лишь тактично интересуюсь, надеясь узнать правду, из-за чего вдруг поникла. — Мы общались с ним пару часов
