ни за что не согласились бы на подобное. «Красивая куртизанка, фаворитка короля…, но умирать от голода и ран где-то в лесу?! В чем смысл?».
Когда все возможные манипуляции по спасению умирающей были выполнены, Сиг, терзаемый сомнениями, решил немного отвлечься. С усердием, достойным лучшего применения, он перечитывал книжицу, нечаянно прихваченную из Поднебесья. Чужая любовь бередила душу.
Сиг ненадолго прикрыл глаза, вспоминая прошлую жизнь. Самое дорогое и теплое воспоминание озарило память. Он вспомнил то, что было под запретом в нынешней жизни.
Колдунья жила пленницей в тереме конунга не первый год. И не первый год он засматривался на крохотное оконце под крышей. Порою чудилось, что оттуда смотрят в ответ. Так ли оно было на самом деле?
Конунг Сиг все время искал предлог, чтобы покрутиться во дворе подольше. Погарцевать перед заветным оконцем, но приходить к пленнице, томящейся за ним, не осмеливался.
Гордая, чужая, неприступная — такой казалась Колдунья.
Отчего она осталась со степняками? Отчего не ушла? Отчего не дала небесным воинам уничтожить всех?
Сиг не знал. Странная. Непонятная. Будь юный конунг на месте пленницы, смел бы все под чистую, а она защитила… Защитила тех, кто уничтожил ее мир.
Принцесса Излаима — так звали девушку немногие выжившие из ее народа. Вельма — сказал бы степняк, а для Сига… Для Сига она была Колдуньей. Как из детских сказок мамы.
Необыкновенная…
Эль'Сигнорин понял отчего память, наконец, вернула иные воспоминания — «Необыкновенная». Колдунья тоже была необыкновенной.
Сиг позволил воспоминанию разгореться, пусть будут не только руины и пепел…
«Сегодня, или никогда!», — сказал молодой конунг в теплый день на закате лета.
Он быстро прошел по темным коридорам терема, комната пленницы была в самом дальнем конце. Сюда не долетали песни пиров.
Дверь открыла маленькая степнячка, Сиг не помнил имени, но потом узнал, что спасению своего рода во многом обязан Алии, единственной живой душе, оставленной при Излаимской Вельме.
Колдунья сидела, бледная и тихая. Странная безмятежность царила на лице пленницы. Безмятежность или безразличие?
Когда конунг вошел, пленница встрепенулась.
— Конунг Сиг? — она говорила с сильным акцентом. — Прошу простить, я не ждала Вас.
С этим пленница быстро поправила косы. Опомнившись, поклонилась — он здесь не гость.
Сигу понравился первый жест — он говорил о смущении и интересе, а второй — раззадорил.
— Впредь пошлю гонца вперед себя, — едва улыбнувшись, ответил Сиг. — Фрея, мне нужна Ваша помощь.
— Моя? — пленница очень удивилась. — Чем же я могу Вам помочь?
— Фрея, сопроводите меня по землям. Как новый конунг, я должен знать их лучше… старожила.
Пленница долго молчала, прежде чем ответить:
— Ваши воины изучали Лес и окрестности не один год.
— Ну а Ваши шаманы изучали карту звезд не одно столетие. Быть может, будь у них проводник получше, не случилось бы беды? И тогда Вы просили бы меня об услугах.
Пленница покраснела. Сиг легко прочел обиду в чертах, но обида лучше безразличия. Ведь это он здесь господин, а значит его Воля — закон.
— Разумеется, конунг, — тихо ответила пленница. — Когда Вы прикажете явиться?
— Как только будете готовы, конь ждет на заднем дворе.
Необыкновенная. Она вышла в шароварах и домотканой рубахе, расшитой орнаментами его народа, Алия заплела госпоже сложные косы. Белокосая и темноглазая. Сиг влюбился бы еще раз, если б мог. Теперь только острее ощутил.
Конунг дал время Колдунье насладиться свободой, позволив ускакать вперед. Пленница отпустила коня, перейдя на галоп. Тогда и Сиг пустил коня галопом. Он едва не настиг Колдунью, но сам же ушел в сторону. Ее черед догонять. И сердце замерло — станет ли?
Колдунья направила коня вслед конунгу. Игра нравилась обоим. Когда спутница устала, Сиг спешился. Колдунья последовала его примеру. Теперь они шли плечом к плечу по степи. Тихо стрекотали кузнечики, мягкое, клонящееся к горизонту солнце окрасило мир в золото. Оба молчали, вслушиваясь в стрекот и перестук копыт по сухой земле. Так дошли до реки.
Сиг начал первым:
— Что здесь было прежде? — он помолчал секунду. — До войны.
Колдунья огляделась по сторонам.
— Ничего… Места были малообитаемые, — хотела сказать еще что-то, но не стала.
— А из нечисти? — Сиг не знал, как правильно звались волшебные народы, каким-то чудом обитавшие на землях Излаима вплоть до самого прихода степняков.
— Нечисть? — Колдунья горько усмехнулась, но большего не позволила. Сиг сосредоточенно смотрел на спутницу.
— А как их звали вы?
— Мы звали их Фейри.
«Фейри», — несколько раз мысленно повторил Сиг, желая запомнить.
— Так кто из Фейри жил здесь прежде?
— Речные тинтинеты, но это очень давно, еще при… — Сильвия замолчала.
— И где они теперь?
— Они ушли в Лес, к лесным братьям. Вам ли не знать, что стало с Фейри дальше?
Сиг промолчал. Степняки уничтожили всю «нечисть», какую смогли только найти. Если кто и выжил, то пропал без следа, будто и не было никогда.
— Они были очень забавные, — внезапно продолжила Колдунья, улыбаясь. — Ужасно злющие. Однажды я повстречала их. Ох, и влетело же мне тогда!
Сиг заулыбался, обращаясь в слух, почудилось, что он снова в шатре у матери. Сидит и слушает волшебные сказки.
Колдунья рассказывала об их с Алеоном встрече с тинтинетами. А Сиг терзался ревностью и детским любопытством. Внезапно его озарила идея.
— Берегись! — подхватив Колдунью, он спрыгнул в реку с валуна. От растерянности девушка едва не утонула. Конунг помог выплыть.
С трудом откашлявшись, Колдунья изумленно смотрела на Сига. Конунг хитро улыбался.
— Тинтинеты атаковали, — Сиг перешел на язык Излаима.
Колдунья рассмеялась и пустила водный гребень, завязался настоящий бой с брызгами и криками.
А потом… Сиг помнил миг так отчетливо. Весь мир тонул в разлившемся мёде вечернего света. Глаза Колдуньи были теплыми, янтарно-зелеными, в цвет воды, золото солнца путалось бликами в светлых прядях. Растрепавшиеся косы казались продолжением выгоревшей степи.
Сиг медленно подошел к замершей девушке, осторожно коснулся скулы:
— Я горю тобой, — тихо начал конунг, очень надеясь, что произнес фразу верно, чужой язык давался сложно. — Ты моя Фейри.
Колдунья ничего не ответила, только внимательней смотрела в глаза.
— Я мечтаю о тебе, — конунг столько раз говорил это своему воображению, что неожиданно запнулся и смялся в реальности. Девушка улыбнулась, мягко и нежно. Теперь уже ее рука скользнула по лицу конунга. Сигу чудилось, что вокруг девушки сияет радужный ореол, что семицветные искорки светятся в каждой капельке на лице и светлых прядях. — Моя Колдунья.
Девушка сделала шаг навстречу конунгу. И ему поверилось, что сказка мамы оживает. Сиг притянул, осторожно снимая мокрую одежду со своей Фейри. Теперь радуга заискрилась
