раз остановить гончую и волшебным образом спасти его, не наблюдалось. Лежа на животе, он не видел лица Лилит, но чувствовал ее злость.
«Может она еще не в курсе моего провалившегося покушения?»
— Стонеры передали, что ты пытался убить моих друзей.
Седрик почувствовал неприятную боль от впившегося под лопатку локтя. С каждой фразой шансов выжить оставалось все меньше.
«Но им же интересно, как я это сделал? Может, все-таки не убьют, отправят в Немессион? Пусть хоть в три Паучьи сети замотают»
— Они хотят сохранить тебе жизнь, потому что ты, якобы талантливый малый, и твои открытия стоит изучить в Немессионе.
Лилит произнесла это с такой издевкой, что стало ясно – она в это не верит. Все знает, но не верит.
— Но, как говорил мой прапрадедушка, «даже врага можно простить, но предателя – никогда!».
Седрику показалось, что на этой фразе девушка хмыкнула. Готовясь к покушению, он действительно какое-то время ощущал себя предателем, но после долгих размышлений отбросил этот ярлык. Ведь он не виноват в том, что ему пришлось выбирать из двух зол. Две жизни или тысячи? Война или мир хотя бы на короткий срок? Новая реальность, где всем придется начинать с нуля или старый, но понятный порядок, в котором ты уже имеешь вес? Седрик сделал свой выбор и не стыдился этого.
— Тебя приняли в команду, а ты предал нас, — прошептала девушка.
Он почувствовал, как она практически легла ему на спину. Несмотря на всю опасность ситуации, это было приятно. Еще и пахнет так. Дождь, ветер, разнобуйство трав – но запах жасмина все равно хорошо различим и ни с чем не смешивается. Удивительно.
Седрик позволил себе на мгновение забыться. Чувство реальности, казалось, ускользало, уступая место более приятным ощущениям. Этот момент разительно контрастировал с его положением: лежащим лицом вниз под весом гончей, которая одним движением могла оборвать его путь. Его жизнь балансировала на лезвии ножа, и, несмотря на это, он не мог не признать – это ощущение близости было в тысячу раз живее, чем все его последние дни, проведенные в бегах и схватках.
Скоро этот момент закончится, и они снова окажутся в роли охотника и добычи. Но на секунду Седрик решил позволить себе насладиться этим странным, крайне человеческим действом, даже если оно станет предвестником боли или смерти.
— Тебе сохранили жизнь, а ты сбежал.
Он чувствовал ее дыхание на своем лице. Ощущения и запахи дурманили разум, но пора было отбросить эмоции и выпутываться из этой передряги. Седрик уже не слушал. Он прикрыл глаза и, окутав тончайшим слоем энергии всю материю вокруг, добрался по ней разумом до лезвия стилета. Пытаться вырвать или отклонить оружие как цельный предмет казалось непосильной задачей. Поэтому Седрик интуитивно нырнул на следующий уровень и в его сознании возникли тысячи, миллионы частиц, связанных между собой тончайшими энергетическими линиями. Он попытался приложить осознанное волевое усилие, чтобы разорвать эти связи, но они даже не шелохнулись под его напором.
— Так что никто не удивится, если ты вдруг погибнешь при побеге.
Седрик спиной ощутил, как перед решающим ударом непроизвольно напряглись ноги девушки. Ворвавшийся в кровяной поток адреналин поднял давление, все мышцы Седрика мгновенно активизировались – так его организм встречал неизбежное. Сердце стучало в ушах, перед внутренним взором стояла монолитная структура. Рука Лилит начала движение и, с ослепительной вспышкой, казавшиеся неразлучными частицы посыпались вниз, более ничем не сдерживаемые вместе.
…
… и его лезвие рассыпалось серой пылью. Девушка по инерции продолжила движение, неловко ткнув Седрика в шею бесполезной рукоятью. В ее глазах читалось недоумение.
Еще не осознав произошедшего, Седрик резко сбросил с себя опешившую Лилит и, оказавшись сверху, заученным движением вынул из голенища сапога собственный нож. Не такой изящный, как почивший стилет девушки, но не менее острый. Приставив его к горлу гончей, он склонился над ней и, тяжело дыша, посмотрел в ее зеленые глаза. Ситуация повернулась вспять, но Седрик не увидел страха в ответном взгляде. Лилит мгновенно взяла себя в руки – в ней чувствовалась не только стонерская выучка, но и та самая уверенность, которая окружала Далсона с Бойером, в какую бы ситуацию они ни попали.
«Как же все запутано» — подумал он, глядя в те самые глаза, которые с первой встречи пленили его своей красотой, а теперь холодно отражали его собственное перекошенное лицо. Лилит не моргала и не пыталась вырваться или умолять о пощаде. Просто смотрела. Ее глаза были полны вызова.
— Ты отпустишь меня, Седрик, — медленно и спокойно произнесла она.
«Надо же, когда нож не у моего горла, ты, оказывается, помнишь мое имя!»
— Это с чего это вдруг?! — его сердце все еще бешено стучало, а мысли путались.
— Ты мне должен, — Лилит не отводила взгляд.
— Что я тебе должен? — не понял он.
— Жизнь.
До Седрика, что имеет в виду гончая. На его лице промелькнула тень сомнения, после чего он отвел взгляд. Убрав нож, он молча слез с девушки и лег в траву рядом. Дождь закончился, начинало светать.
…
— Зачем? — освободившись, Лилит не стала пытаться продолжить схватку, а осталась лежать на своем месте, глядя в небо.
— Что «зачем»? — отозвался Седрик.
— Зачем ты пытался убить их? Судя по всему, уже дважды.
— Потому что я должен, — немного помолчав, ответил Седрик.
— Кому?
— Себе, — Седрик вздохнул, — Союзу. — Еще один вздох. — Всему миру, черт побери!
— Что ты несешь, парень?
— Ты знаешь, что изобрели твои друзья?
— Да, я знаю, — теперь перед ответом помедлила уже Лилит.
Во время разговора они не смотрели друг на друга. Только в небо, на котором уже расходились тучи.
— Если они доберутся до Немессиона – начнется большая война. Неужели ты не понимаешь? Из-за передела власти погибнут тысяч людей.
— Это правда? Это настоящая причина, по которой ты это сделал? — Лилит приподнялась на локте
