слепые котята, было бы весьма глупо.
Также я соблюла еще некоторые меры предосторожности: пистолет под подушкой, сюрикены над изголовьем, документы вместе с мобильным сложены в мой рюкзачок.
Если вдруг, не дай бог, загорится дом, то первым делом надо хватать нужные вещи и выпрыгивать в окно.
Да, я перестраховывалась, но лучше так, чем совсем никак.
– Да. Поверь, так будет лучше и безопасней для тебя! – ответила я.
Олег приподнялся на локте и посмотрел на меня. Те же чертики плясали в его глазах, но вместе с ними там промелькнула грусть.
Не дав ему ничего сказать в ответ, я продолжила:
– Пусть страсти улягутся. Приедешь в следующий раз и продолжишь поиски своего клада. Никуда он денется. Я думаю, твой дед не был дураком и спрятал его надежно.
– Да уж, так спрятал, что найти невозможно.
– Найти-то, может, и возможно, – ответила я, – но надо знать, где он находится. Хотя бы приблизительно. Какие у тебя версии? Доломать печку тети Зины? – Я усмехнулась. – Сам понимаешь, это абсурд.
Олег молчал, потом спустя пару минут спокойно произнес:
– Кстати, печку по-любому надо доломать. А то обещал и не доделал. Как-то некрасиво получается.
– Послушай, не в твоем случае сейчас думать о таких пустяках, когда твоей жизни угрожает опасность. Позвони тете Зине, извинись и скажи, что срочно пришлось уехать по работе. Я же, в свою очередь, как твой телохранитель должна как можно быстрее увести тебя из очага опасности.
Я встала и решительно заявила:
– Уезжаем сейчас!
– Что? – Олег от удивления аж сел на кровати. – Женя, ты чего? Хотели же утром!
– Я передумала. Просто хотела дать нам немного отдыха, но теперь вижу, что в этом нет срочной необходимости. Я сама вполне могу вести машину, ехать по трассе можно спокойно и ночью.
– Господи, Женя, я думал поспать хотя бы несколько часов.
– В машине поспишь!
Я вышла на кухню, чтобы попить воды и заодно взять нам что-нибудь из еды в дорогу.
Когда я через несколько минут вернулась, то застала Олега сидящим за столом. Он рассматривал фотоальбом, тот самый, который показал мне в первый день приезда.
Я подошла к нему и положила руку на плечо.
На меня с фотографии снова глянули глаза его бабушки, такие же темные и пронизывающие, как у Олега, словно пытающиеся заглянуть тебе в самую душу. Вот от кого Олег унаследовал огонь своих прекрасных глаз.
– Эх, бабушка, – сказал Олег и глубоко вздохнул. – Почему ты так любила говорить загадками? Нет бы прямо мне указать на то место, где нужно искать. И что значат эти слова про фотографию, про Богородицу? – Он снова вздохнул и пальцем провел по контуру фотографии. – Да, согласен, молиться стоит, особенно после того, что случилось за последний день.
Олег прикрыл глаза и, поднеся сомкнутые руки к подбородку, начал вполголоса читать молитву:
– Богородица, дева радуйся, благодатная Мария, Господь с тобой и благословенна…
Я же поневоле перевела свой взгляд в сторону полки, где висели три иконы. Облик Богородицы был посередине, а по краям – Николай Угодник и Семистрельная.
Богородица…
Олег уже в третий раз произносил молитву, а я как завороженная смотрела на икону. Затем, поддавшись непонятному внутреннему порыву, словно некая сила толкала меня, подошла к иконе и внимательно рассмотрела ее вблизи.
Печальный образ Богородицы с младенцем на руках словно призывал меня к каким-то действиям.
Я прикоснулась к иконе, а потом сняла ее со стены.
Держа в руках, я перевернула ее и увидела…
– Олег!
На обратной стороне иконы была прикреплена точно такая же фотография бабушки Олега. Только этот снимок был старый и слегка порванный по краям.
Я сразу поняла, что меня тогда немного смутило в той фотографии, которая находилась в альбоме, – она была новой, отпечатанной на компьютере копией. А оригинал находился тут – прикрепленный скотчем к обратной стороне иконы.
Олег подошел ко мне и удивленно посмотрел на икону и прикрепленную сзади фотографию.
– Странно. Что тут делает фотография? – удивленно спросил он. – Походу, моя бабуля совсем спятила.
– Может, она таким образом хотела себя от чего-то обезопасить, прикрепив свой облик к иконе? – предположила я, но тут же продолжила размышлять: – Подожди, что там она говорила про свою любимую фотографию и образ Богородицы?
– То и говорила: мол, не забывай про мою любимую фотографию и молись Богородице. Женя, мне кажется, эту фотографию надо снять отсюда?
Олег взял икону в свои руки и стал пытаться отклеить скотч.
– Осторожно, ты так порвешь фотографию. Давай лучше я. – Взяв снова икону, я аккуратно своим острым, но не длинным ноготком подцепила скотч, осторожно оторвала его, и фотография в целости и сохранности перекочевала в руки Олега.
– Женя! – почти выкрикнул он. – Смотри, что это?
Подойдя к Олегу, я увидела на обратной стороне фотографии что-то типа рисунка. Рисовали, судя по всему, обычной ручкой синего и красного цвета.
– Похоже на карту, – вырвалось у меня.
– Женя, включи верхний свет!
Щелкнув выключателем, я вернулась к Олегу, который уже сел на диван и внимательно рассматривал каракули на обратной стороне старого снимка.
– Женя, так это действительно карта! Господи!.. Я глазам своим не верю! Смотри, вот тут красным, – и он показал пальцем на красный квадратик, – явно показан наш дом. Вот эти стрелки – это дорога. То есть от дома влево… вот тут речка, справа пруд. Вот смотри, это же явно пруд. Женя, мы с тобой тут тогда сидели у речки, где обрыв, помнишь… Когда ехали, справа от нас был пруд… А вот эти стрелки показывают вперед в лес, вот тут заболоченная местность… А вот и!.. – Олег ткнул пальцем в красный жирный крестик.
Я смотрела на рисунок и приходила к выводу, что это действительно карта, нарисованная от руки.
– Получается, что бабушка нарисовала карту, где спрятан клад, и спрятала его таким образом. Теперь понятны были эти слова насчет фотографии и Богородицы. Господи, почему я
