нервы слишком зашкаливают, чтобы найти ту тонкую грань во лжи, достаточную, чтобы поверили, и при этом не переборщить.
— Так значит, — усмехается, но как-то слишком холодно. — Вот только я тебе не верю. Не знаю, какого ты черта с ним связалась, но я это выясню.
От его слов по телу идут мурашки, но это далеко даже рядом не стоит с тем, что он собирается сказать дальше.
— В какую игру ты играешь, Лера? — выдает Кирилл, и я вздрагиваю.
— Что? — срывается шепот с губ и я во все глаза смотрю на грозное лицо Соколова.
— Если ты во что-то вляпалась, расскажи. Я все еще могу помочь.
Не верю своим ушам. Он, в самом деле, говорит это?
Боже, как же я хочу сейчас во всем ему признаться. И зареветь в голос, выплеснув все то, что удушает меня изнутри. Но, ведь, нельзя…. По крайне мере, не сейчас.
А, может, он вообще испытывает? А я наивная душа готова верить всему, в чем так отчаянно нуждаюсь.
— С чего ты взял? — растерянно шепчу я.
— С того, что слишком много “но”. — выдает ровным голосом и не сводит с меня подозрительного взгляда.
— Например?
— Например, этот дом, твоя одежда и даже то, что он позволил тебе работать на меня. Антон тебя чем-то шантажирует, Лера?
Боже…. Как мне сейчас быть? Как повернуть язык, чтобы сказать то, что должна сказать вместо того, что хочу?
— Нет, Кирилл. Меня никто не принуждает. — с трудом выдавливаю из себя, а я голос предательски пытается сорваться на хрип. Прочищаю горло, надеясь, что не прокололась. Или же, я хочу проколоться? Нет! Нельзя. Не сейчас, Лера! — Я сама так решила. А здесь я именно потому, что хочу побыть с семьей.
— В самом деле? Ты не устала врать?
— О чем ты?
— О том случае в клубе. Ты заменила заболевшую гоу-гоувщицу, ведь так? Единичный случай.
— Откуда ты…?
— Выяснил, да. Это мои проблемы. Почему ты не сказала?
— Потому что ты не слушал.
— И тогда назло мне ты согласилась выйти за моего брата? — выдает он.
— Не назло.
— Лера, не ври, что он тебе дорог. Я вижу, как ты смотришь на меня.
— Я не делала этого тебе назло. Я сделала это для себя. Когда решила, что с тобой все потеряно.
— Ты специально хочешь меня довести?
— Нет. Он предложил мне беззаботное будущее в обмен на брак и только!
— Так у вас фиктивный брак? — щурится Кирилл, и я понимаю, как опасно подошла к правде.
— В нем фиктивного только то, что каждый знает о своей выгоде. Нет секретов, нет любви. Но брак, как брак, — выдаю ему, и сама не верю, что говорю такое.
Боже, лучше бы я язык себе откусила. И Кирилл, видимо, того же мнения. Отворачивается, а руки и так и скрипят на руле.
Почему он задает мне эти мучительные вопросы сейчас? Почему не подождет, пока операции Вари случиться? Тогда мне не придется так жестоко лгать.
— Кирилл, — шепчу я, сама не знаю, зачем. Не могу ему сказать правды, но так хочу, чтобы он понял все по взгляду. А он даже не смотрит на меня.
— Иди. Поздно уже. — говорит он, и я с болью закусываю губу.
— Доброй ночи, — шепчу и силой сейчас заставляю себя покинуть его автомобиль. Дохожу до подъезда, а он все так же смотрит перед собой, а не на меня.
Как же все это тяжело.
Дверь за моей спиной закрывается. Сердце бьется как бешеное. Слезы топят глаза. Как же хочется кинуться обратно, пока не поздно, все ему рассказать. Уткнуться в его плечо и плакать, пока вся боль не выйдет наружу. Пока я не стану пустой и готовой возродить веру в светлое внутри себя.
Или, все-таки, поздно? Что означало то резкое прощание?
Могу ли я позволить себе надеяться, что Кирилл еще даст мне шанс объяснить все позже. Мне всего-то нужно продержаться несколько дней до операции. А неустойка… черт с ней?
Или не черт?
Могу ли я настолько доверять Кириллу, чтобы открыться и подставить себя под удар? Он ведь не играет? Не манипулирует мной, лишь бы изжить братца?
Боже, я с ума сойду.
Полночи мучаюсь мыслями, но, в конце концов, засыпаю и вижу чудный сон.
Я, мама, Варя. Мы сидим в саду какого-то красивого загородного дома. Это не просто дом, а целый особняк. Тут даже бассейн есть, но сейчас достаточно прохладно, и мы кутаемся в пледы, попивая чай за круглым столом с белой скатертью.
— Мам, там затек твой любимый пришел, — подкалывает меня Варя, а я тут же срываюсь с места и бегу в дом.
В груди такое восторженное чувство, такая радость, что я чуть ли не парю.
Но увидеть лицо своего суженого из сна не успеваю, просыпаюсь из-за трели дурацкого будильника.
Неохотно выбираюсь из постели, и полчаса плескаюсь в ванной, чтобы наконец, проснуться и прийти в себя. Опять пешая прогулочка с утра, метро, толкучка. Уже хочется ненавидеть утро, но сообщение от мамы греет душу. “Обследования закончены. Почка Варе подходит”.
Я даже взвизгиваю от таких новостей, за что получаю негодующие взгляды. Ну, простите. Посмотрела бы я на вас, будь у вас такое. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Лучше все будьте здоровы.
Ух! На крыльях радости лечу из подземки в офисное здание. Пытаюсь скрыть улыбку, но все равно при этом свечусь. Видимо, слишком ярко, потому что меня опять замечает дамочка, которую не заметила я.
— Лера? — преграждает мне путь та самая блондинка с вечеринки.
Боже, как же ее зовут?
— Привет, — решаю обойтись без имен. Надеюсь, она ради этого меня остановила, а не чтобы….
— Надо поговорить, — выдает достаточно жестко, чтобы сполна ощутить претензию.
Глава 40. Поверь мне
— Если это не срочно, то давай после работы или в обеденный перерыв. Я опаздываю, — сообщаю блондинке, но она сдаваться, явно, не намерена.
— Здесь и сейчас, — выдает таким тоном, что я ловлю легкий шок. Когда это она решила, что может мне указывать, точно начальница? Мне и так хватает тех, кто решил, что может управлять моей жизнью точно игрушкой.
— Не трись возле Кирилла, — выдает мне дамочка, и легкий шок переходит в стадию поглубже. У меня даже челюсть отвисла.
— Что?! — может мне послышалось?
Это что еще за наеды?
— Говорю, чтобы ты держалась от него подальше. Это мое единственное предупреждение, — чеканик красотка с важным видом и скрещивает руки на груди. Голову задирает вверх, а меня начинает бесить
