профессора рано уже на следующее утро отправилось вдоль реки Иордан в Иерусалим. Прибыв уже во второй половине дня в Тальпиот Мизрах, они перенесли вещи из машины домой и легли отдыхать. Разбудили их утром крики муэдзина и ишака, которые дуэтом кричали прямо под окнами. Посмотрев в окно, они увидели буквально в нескольких десятках метров арабскую деревушку. Особенно восхитил профессора вид крохотного поля, где пожилой араб пахал землю сохой, запряженной благородно-седым мулом.
«Всё, приехали!» – подумал профессор.
Не менее поразительное зрелище открывалось из другого окна квартиры. Напротив строился довольно большой пятиэтажный дом. Стройка уже достигла четвертого этажа. Еще в Хайфе и по дороге в Цфат Игорь обратил внимание, что ни на одной стройке, где возводились обычные пятиэтажные дома, не было видно подъемных кранов и бетононасосов.
Теперь секрет израильской строительной технологии удалось раскрыть: стройка велась не панельным способом, и большие блоки поднимать наверх не было необходимости, а 50-килограммовые мешки с цементом арабские рабочие таскали по сходням в руках или поднимали на веревках. Так же заносили на этажи песок и гравий. Раствор замешивали на этаже из принесенного на руках материала. На стройке не было слышно ни одного слова на иврите – работало 100 процентов арабов.
Виды из обоих окон сформировали в сознании профессора картину, аналогичную рисунку из учебника истории сталинских времен: «Жизнь в Древнем Риме в рабовладельческую эпоху». Не хватало только Колизея на заднем плане.
В ближайший месяц семейство было занято олимовской рутиной для вновь прибывших. Упражнением номер один было получение «теудатзеута» профессором и Яном. На пути этой простой процедуры стояло два препятствия. Одно состояло в том, что Игорь с сыном приехали в страну необычным путем и были лишены обычного сервиса в аэропорту. Другое заключалось в национальности Яна. Отец жены профессора Александр Семенович был русским, следовательно, Дана по советским правилам числилась русской. Но ее мама – бабушка Яна – была еврейкой. Она давно умерла, и чиновники, сочтя объем доказательств ее еврейства недостаточным, записали Яна «ло рашум», то есть «лицо без национальности» – израильское изобретение. Спустя несколько лет, когда Ян пошел в армию, это было исправлено путем сбора в России недостающих документов, включая свидетельские показания «правильных» евреев в Израиле.
У Яна были светлые волосы, серые глаза и совершенно славянские черты лица, что дало возможность чиновнику во время дискуссии в министерстве внутренних дел устроить микроспектакль для изрусов из очереди: «Люди добрые, посмотрите на него, и это называется еврей!»
Как убедился Игорь позже, устройство бесплатных микроспектаклей является одним из излюбленных занятий израильтян, особенно «магрибского» происхождения.
Позже, когда Ян уже служил в армии, забавный эпизод из этой оперы произошел в аэропорту Бен-Гурион, когда Ян приехал встречать профессора, прилетевшего из командировки. В это время там же выгружалось норвежское подразделение солдат ООН. Дело было ночью, на улице было темновато. Какой-то раздраженный офицер схватил Яна за руку и поднял шум, что он до сих пор не сидит в служебном автобусе. Пришлось профессору вмешаться и объяснить офицеру по-английски, что это солдат совсем другой армии. Офицер оказался с чувством юмора и пригласил Яна на службу в норвежские войска.
Остальные упражнения, как то: открытие счета в банке, обмен водительского удостоверения и пр., прошли в нормальном режиме.
Угнетала бедность. Профессор и его жена считались в Союзе людьми зажиточными, и мгновенный переход к практической нищете сильно действовал им на психику. Надо было искать дешевую еду, надо было участвовать в охоте на пожертвования разных, в основном христианских евангелистских, фондов, раздающих одеяла, кастрюли, грелки, прочую утварь и даже мебель (в Иерусалиме действовало большое количество таких фондов), не на что было заправить полностью бак в машине и т. п.
Впоследствии Игорь столкнулся с таким явлением уже в Индии. Он обратил внимание на то, что водители авторикш заправляют даже свои крошечные баки не полностью, и поинтересовался почему Ему объяснили, что у них не хватает денег на полные баки, они заправляют половину и едут зарабатывать еще на половину.
Требовал расходов также уход за старой машиной. Правда, профессор с Яном открыли для себя хороший источник запасных частей. Некие оборотистые люди привозили из Германии компоненты разбитых и списанных машин (в основном немецкого производства) и организовывали свалки-базары. Клиент приезжал на такую свалку, самостоятельно отвинчивал для себя требуемую деталь и уезжал с ней вполне довольный. Услугами такой свалки также широко пользовались владельцы маленьких гаражей, в основном арабы. Потом соседи с интересом наблюдали, как Игорь с сыном самостоятельно ремонтируют свою «Ауди» во дворе.
Искусство нищеты – это тоже искусство, а профессор с женой им не владели. Игорь шутил, что если бы не бабушкино (мамы Игоря) пособие, пришлось бы собирать милостыню на паперти, а паперти в синагогах, кажется, нет. Конечно, семейство получило корзину абсорбции, но значительную часть съедали плата за квартиру и коммунальные услуги. Игорь с тоской вспоминал три квартиры (свою, дочки и матери), оставленные в Челябинске.
По приезде профессор сразу же отправил десятка полтора писем в фирмы, работающие, хотя бы примерно на уровне запаха, в его области. Половина из них просто никак не прореагировала, несмотря на повторные обращения, а вторая половина ответила, что им не нужен человек такой высокой квалификации да еще в таком возрасте. Обиды у Игоря на эти фирмы не было – по большому счету они были правы. Они не были виноваты в практически принудительном привозе в Израиль массы квалифицированных специалистов, которым в принципе не было места в этой стране.
Однако главный адресат Игоря – хайфский Технион – откликнулся позитивно. Он получил ответ с механического факультета на английском: доктор Гутман любезно сообщал, что на их факультете занимаются исследованиями двигателей, а Игорю, судя по его автобиографии, больше подходит направление, возглавляемое проф. Вольфом, на сельскохозяйственном факультете. Имея советский опыт, говоривший о том, что все военные направления прячутся за безобидными названиями, профессор нисколько не удивился сельскохозяйственному факультету. Удивительно было другое – Гутман писал, что он передал письмо с биографией Игоря проф. Вольфу и тот вскоре с профессором свяжется. И действительно, через несколько дней по почте пришло приглашение на собеседование к Вольфу.
Игорь въехал на «Ауди» в ворота Техниона, заявив охраннику, что он приехал прямо из России в Технион на встречу с проф. Дани Вольфом. Слегка обалдевший охранник посмотрел на номер машины и тут же поднял шлагбаум. Вольф оказался грузным русым мужчиной американского вида и принял профессора весьма радушно. Оказалось, что он четырнадцать лет проработал в Англии в фирме «Массей Фергюсон» и лет
