его руки:
— Фабио…. голубчик…. попросить хочу у тебя прощения. За всё-всё.
— Прощения? — взглянул тот в ответ.
— Да. Не сложилось бы у нас. Я переменчива, как ветер, ты… тоже. Супруг же мой — человек добрый, нравится мне, устраивает меня, хоть и в летах. Он даёт мне свободу, но такую, чтоб, скажем, никто и не догадался, что сын — твой. Понимаешь? Ты можешь видеть сына, но никто не должен…
— Знать, чей он, — договорил Фабио и убрал от неё руку. — Я понимаю.
— Ещё меня попросили рассказать тебе и Гаспаро нечто прежде, чем вы снова прибудете во дворец, — улыбнулась Алёна, вновь встретив внимательный взгляд собеседника. — Меня посещала моя подруга, Аганина Софья. Она прекрасный человек, фрейлина и замечательная певица при дворе, хоть и юна. Государыня её любит. Софье можно верить. Так вот…. она рассказала, что именно любовница Льва, помнишь её, помогла столь быстро отыскать отравительницу мою. Оказывается, эта дама, имя которой Любовь Сергеевна Лебедева, работает на канцелярию и уже давно. Она помогает в поиске документов Азарьева. Документы те хранились у него, но принадлежат канцелярии.
— Вот как? — слушал всё более внимательнее Фабио.
— Когда меня и Юлию похитили у неё на глазах, она была в панике. Такого поворота не ожидала, но сразу сообщила нужным людям. Потому и удалось вам отправиться быстро по нашим следам, спасти Юлию да схватить Аминова.
— Тебе, вижу, уже многое известно, — подивился Фабио.
— Да, — гордо улыбнулась та. — Нынче навестит эта дама меня и принесёт свои извинения лично.
Воцарившееся молчание казалось долгим, но Алёна смотрела, будто ждала от Фабио каких слов. Только он не находил их…
— Что ж, — вздохнув, поднялся он и поклонился. — Выздоравливайте, Алёна Павловна.
— Как? Вы вот так вот уходите? — стали глаза её грустнее, и Фабио, отступив к порогу, ответил:
— Увы… Я прощаю Вас, конечно же… Вы ждёте прощения, Вы его получили. На том, прошу меня простить и… отпустить.
— Я отпускаю, — улыбнулась с грустью Алёна, и Фабио ушёл…
Тем же вечером, на его с Гаспаро квартире, он рассказал обо всём, что Алёна поведала. Гаспаро слушал, удивлялся и сочувствовал… Множество чувств посетило его, как и надежда, что время поможет другу забыть неприятное и добраться к желанной цели, к мечте, счастью, о котором мечтается…
Утром же, когда только собрались к новому дню, прибывший посыльный принёс приглашение от Маркова прибыть в канцелярию на беседу. Той беседы друзья ждали после последней встречи с ним.
Только удивлены были увидеть на столе всё то, что Марков обещал: свежевыпеченный хлеб, аромат которого так ласкал нюх, блюдце с солью и три деревянные маленькие ладьи, украшенные яркими нарисованными цветами, в которые Марков сразу стал разливать некий напиток…
— Добрый день, — улыбнулся он, протянув каждому из них по такой ладье. — Это сбитень, русский братский напиток.
— Вы не устаёте удивлять, — улыбнулся Гаспаро.
— Что ж, это радует, — казался Марков доволен, и все трое пригубили из своей ладьи, после чего сели к столу, отломив каждый по кусочку хлеба.
— Не буду долго таить в неведении. Причина, почему вас позвал, довольно проста, — улыбался Марков. — Вы замечательные сыщики. Благодаря вам или нет, но удалось всё же быстро разобраться с сим делом да ещё и словить предателя Аминова. Та странная бумага с рисунком… Помните?
— Да, — хором ответили Гаспаро и Фабио, слушая с большим интересом…
Глава 57
— Это был шифр с указанием места, где и оказались спрятаны документы, кои искались… К тому же там было и завещание Азарьева, и деньги, которые Лев крал как раз для английского общества, работающего против России, а там находился уже Аминов.
— Мы рады были помочь, — улыбнулся довольный Фабио, и Марков сразу хлопнул в ладоши:
— Замечательно! Поймать хотелось бы вас обоих на том да спросить, а дальше не желаете ли служить России? Это может помочь и вам обоим обогатиться. Я б научил стать сыщиками. У вас есть всё для этого!
— У Вас служить, Вы хотите сказать, Василий Петрович? — улыбнулся Гаспаро, догадавшись о том, и Марков кивнул.
— А мы только вечером думали о подобном, — засмеялся другу Фабио, и тот развёл руками, обратившись к Маркову со словами:
— Не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб спрятать их в сундук, а тот, который отсчитывает у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.
— Именно это я и имел в виду. Именно так, как и сказали Вы, Гавриил Александрович, словами Фонвизина, — улыбнулся вновь Марков. — Радуюсь в который раз сим познаниям…
Когда же хлеб был съеден, а напиток опустошён, друзья были готовы откланяться, приняв приглашение Маркова о службе. Тот казался довольным, как никогда, но, когда Гаспаро и Фабио поднялись из-за стола, спросил:
— А скажите, неужели вам было неинтересно взглянуть на те бумаги и узнать, ради чего рисковали?
— Некоторые секреты должны оставаться секретами, — сказал Гаспаро. — А нам…. нам, людям, не всегда следует совать нос в чужие дела… Хватает и того, что расследовали… Дольше и спокойнее жизнь будет.
Данный ответ удовлетворил Маркова ещё больше. Теперь жизнь, как казалось, будет идти именно так, как когда-то друзья мечтали. Радуясь такому повороту дел и будущей службе, Фабио сказал:
— Остаётся решить одно дело, но оно ждёт меня во дворце.
— Что ж, пока ты там с ним занят будешь…. или с ней, — догадался счастливый за друга Гаспаро. — Позволь мне отлучиться на некоторое время. У меня тоже встреча назначена с некоторыми людьми, но мы прибудем во дворец, чтобы увидеться с тобой. Так что жди.
— Звучит таинственно, но я дождусь, — удивился Фабио.
— Ты останешься довольным, — пообещал Гаспаро, и на том друзья пока распрощались.
Вернулся же Гаспаро, как обещал, во дворец, чтобы встретиться вновь, но был уже вечер, начинало темнеть… Однако он был уверен, что друг дожидается его, как условились. Он вышел из кареты вместе с Юлией, а за ними и прибывшие вместе двое пожилых господ, чьи восхищённые красотою дворца и парка взгляды блуждали вокруг…
— Вы, должно быть, к другу, — несмело подошла к Гаспаро с Юлией Софья Аганина, которая тем временем прогуливалась у дворца, и тут же указала в парк. — Он там…. беседует с Августой.
— Что ж так поздно? — удивился Гаспаро.
— Августа долго не выходила к нему, не желая видеть, — кратко призналась Софья, но было видно, что она знала гораздо больше. — Не желаю вмешиваться. Потому и оставила их наедине.
С этими словами Софья ушла во дворец. Повернувшись к своим спутникам, Гаспаро сказал им что-то на итальянском, а
