вскоре уже шла по дворам улицы Хороший Путь. Периодически оглядывалась. Погони не было. Я вышла к шоссе, дошла до метро. Оставалось пройти несколько метров прямо и повернуть на нашу тихую улочку — квартал Хороший Путь с частными домами.
Рядом с домом Румса — нашего соседа находится особая территория с мусорными баками. Я поневоле задержалась на ней взглядом. Сюда мы ходим выбрасывать большие мешки с мусором. Сейчас тут никого. Ни собак, ни людей. Ни бешеных собак.
Паук прав. Паук может предсказывать будущее. Удивительно. Редкостное везение мне вчера встретить человека, способного предсказать будущее — иначе я бы упустила Ханра, и Таис могла грозить серьёзная опасность. А человек ли Паук? Я до конца не разгадала, кто он. Почему он так утверждал, что будущее не изменимо? Изменила же я!
Я пришла домой, стараясь вести себя нормально и как обычно, чтобы не выдать головную боль, терзавшую меня. Рассчитывала по-тихому пробраться в мамину комнату, взять анальгетик из аптечки. Мама дома. Она погружена в хозяйство. Услышав, что я пришла, она удивлённо выплыла в коридор откуда-то с кухни:
— Вас что-то рано отпустили из школы.
— Учитель заболел. Пятым уроком физкультура, на неё никто не пойдёт. Шестой урок на этой неделе тоже отменяется.
— У вас прямо как на работе, пятница — короткий день, — порадовалась за меня мама. И спохватилась: —Клотильда, подожди! Не снимай куртку и ботинки! Раз ты одета — вынеси, пожалуйста, заодно мусор. А я пока приготовлю тебе чай и подогрею еду, чтобы к твоему приходу всё наложить.
Мама деловито убежала на кухню, а я, весьма оторопелая, осталась стоять в коридоре. Пока всё, о чём говорил странный тип в цилиндре, продолжает сбываться. К чему всё это идёт? Мама принесла мне большой пакет, наполненный разными отбросами. Я снова отправилась на улицу, так и не выпив таблетки от головной боли. То, что у меня под черепной коробкой, раскалывалось и взрывалось всеми видами фейерверков.
Я нарочно старалась идти медленно. Медленный темп я избрала, идя от двери дома до калитки. Когда я вышла из калитки — меня осенило: я же могу выкинуть мусор не там, где всегда бросаю, у дома Экзальта. А пойти направо, дойти до дома бабушки Джейн, и там тоже есть мусорный бак! Как раз где наш квартал упирается в Лесопарк. Так я и сделала.
Удивительное дело, но когда я приблизилась на достаточное расстояние, я различила там скопление людей — их там не меньше дюжины. А ещё машина полиции и машина скорой помощи. Там что-то произошло! Моё сердце забилось в предчувствии чего-то неприятного. Я овладела эмоциями, нацепив на лицо бесстрастное выражение.
Доходить до контейнера не имело смысла: я услышала уже на расстоянии, как пожилая женщина весьма громким голосом давала показания полиции:
— Иду я, и вижу — эта чудовищная собака повалила мужчину на землю, и терзает его! Она бешеная! Я давно говорила, что всех этих тварей давно надо перестрелять! Куда вы смотрели? Поздно приехали, да и толку от вас мало! Мужчина при смерти, и сорок уколов его не спасут!
Тут же подхватила другая товарка-сплетница. Женщинам-зевакам только волю дай — такой хай поднимут!
— Собака эта без привязи бегала тут полдня! Лаяла на всех, бросалась на детей! Меня чуть не укусила за ногу! Только ангел меня спас — она ведь могла меня повалить и тоже прогрызть сонную артерию!
Всё, Паук. С меня достаточно. Я попятилась задом, удаляясь от места происшествия. Я не видела собаку. Наверное, её уже пристрелили. Когда это всё случилось? Паук сказал в кафе Лимон — мне грозила бы такая участь, если б я не пошла вообще в школу. Что ж, вполне реальный такой расклад. Я утром маме говорю — у меня болит голова, в школу не пойду. Мама отправляется на кухню готовить, накапливается мусор. Она идёт ко мне в комнату и говорит — «Клотильда, иди, вынеси, пожалуйста, мусор. Заодно твоя голова пройдёт, подышишь воздухом, побудь немного на улице». Я иду, выношу мусор, как раз минутами возможно тридцатью-сорока раньше, и на меня набрасывается эта тварь, сбивает меня с ног, дико лает, клацает челюстями совсем рядом от моей шеи. Я пытаюсь сбросить её с себя — она рвёт мою одежду, рвёт кожу кусками. Потом приезжает скорая, меня, истерзанную и искусанную, увозят в больницу.
Эта картинка настолько отчётливо встала перед глазами, что я невольно вздрогнула, прогоняя наваждение. Я долго не могла успокоиться. Вдобавок, меня головная боль доконала. Я выбросила мусор в контейнер рядом с домом Румсов и вернулась домой. Там я осуществила свой план, прокралась в мамину спальню и съела таблетку от головы.
* * *
Ром Террисон, агент 004, был на Базе.
— Ром, признайся, ты тут ночуешь? Я как сюда ни приду — ты здесь!
— Почти ночую, — признался Ром, улыбаясь. — Клот, я кое-что нашёл! Идём.
Меня снова кольнул стыд. Почему Ром что-то находит, а я — нет? Мне казалось, я в этом расследовании как пятое колесо в телеге, и скоро меня отстранят. Ведь я ничего не сделала! Не выяснила про похитителя рапиры, про эту Хордерн.
Похожее ощущение я испытывала и вчера, когда Прэди с надеждой во взгляде смотрел на меня, ожидая, что я раз и навсегда избавлю его от проблемы. А я тоже ведь вчера знать не знала, как подступиться к Ханру и Денгеру. Но вечером в кафе Лимон Паук мне всё доходчиво объяснил. Так, может, Паук на этот раз подсядет ко мне за столиком в каком-нибудь кафе и расскажет, кто похитил рапиру Остару? Чтобы я хоть немного смогла помочь коллегам в расследовании.
Мы с Ромом пришли в наш кабинет Шестёрки. Я спросила, хотя задавать такой вопрос не собиралась:
— Ром, ты веришь в преднамеренность судьбы? То есть в неизменность будущего? Что вся информация о нас и о наших делах где-то записана, и даже зная это, мы ничего не можем изменить?
Ром секунд пять смотрел на меня, потом в потолок, потом выдал, улыбаясь:
— Нет, конечно! Будь так — все те прорицатели и пророки, которые предсказывали нам конец света, оказались правы, и мы бы с тобой даже не родились. Ведь первый конец света предсказывали ещё до нашей эры и произойти он должен был за пять тысяч лет до нашего рождения.
— А может, тогда же он и произошёл. Когда исчезла Атлантида, никто не знает. Может, и исчезла она пять тысяч лет назад, — проворчала я.
— Нет, я
