Скидываю вызов.
— Ну вот видишь, не страшно, не больно и никому не плохо от моей маленькой лжи. Наоборот.
— В этот раз, — поправляет она.
Чувствую, как остатки этого ценного момента начинают быстро утекать. И мне не хочется тратить его на препирания.
— Дин… Мы сейчас выйдем отсюда. И это ощущение между нами. Оно развеется. А я не хочу. Что нужно сделать, чтобы оно осталось, и ты не отмораживалась от меня?
Пожимает плечами.
— Быть нормальным парнем.
— Я очень стараюсь. Ты не замечаешь.
— Замечаю.
— Я не знаю… — подрагивает ее голос. — Внутри мне заранее больно, от одной мысли, что нужно довериться тебе.
— Ясно… — сдуваюсь я.
Потому что — понимаю. Потому что — это имеет почву.
— Я по тебе не ударю. Клянусь. Ни в каких обстоятельствах.
Скорее уж по себе.
Это достаточно стоящие слова? Очень надеюсь, что да.
Свет включается, ослепляя нас. Зажмуриваясь, мы поднимаемся с дивана.
— Ребята, на выход! — доносится из холла голос охранника.
Взяв ее за руку, веду к дверям.
— А книги?..
— Я дам тебе свой планшет.
— Но интернет же отключат.
— Мы успеем скачать все необходимое.
— Вот эту заберу, — вырвав руку, возвращается к дивану, забирая книжку.
«Опасные связи».
— Ты похож на Вальмона.
Похож! Его история хреново закончилась. Надеюсь, меня, пронесет.
Глава 37. Раненые идиоты Рафаэль
Сидя в рекреации на диване напротив друг друга, мы ищем на планшете инфу для Дининого проекта.
— Что там у тебя, Бастилия?
— Бастилия, да.
— Смотрим…
Захожу в проекты выпускников за последние несколько лет. В папку «История».
— Здесь все уже есть. Вот твоя Бастилия. Переделай немного, выучи и все.
— Откуда это у тебя?! — шепчет она.
— Дан собирал, пока учился. Для меня.
— Так ты мухлюешь, ангел!
— Есть немного, — ухмыляюсь я.
— Понятно теперь почему ты лучший в классе.
— Да ладно. Это все можно легко заказать. И тебе через сутки тебе на почту пришлют готовый проект. Ты думаешь у других денег нет на это?
— Думаю, есть.
— Или ты думаешь, наши учителя тупые и этого не понимают?
— Наверное, понимают…
— Фишка не в том, чтобы проект был, а в том, чтобы его защитить. Вот тут они с тебя все шкуры спустят. И многие делают сами. Все равно потом разбираться и учить.
— Может у тебя и по химии есть? Мне сдавать послезавтра.
— Тема?
— Аллотропия неорганики.
Пролистываю готовые проекты.
— Есть! Давай, все свои проекты. Поищем…
Переношу для нее их на рабочий стол.
— Минуту… — забираю планшет в руки.
Быстро прячу папку с фотками, слитыми с телефона, делая ее скрытой. Надо разобрать и удалить потом лишнее. Кладу планшет снова между нами.
— Вот и все. Считай, неделю времени тебе сэкономил.
— Спасибо! — тянет планшет на себя.
Но я держу крепко, не отдавая ей. Вопросительно дергает бровью.
— Я же еврей, Царева, — ухмыляюсь я. — Корыстная и эгоистичная божья тварь.
— Это неправда, — прищуривается она, вытягивая планшет настойчивее. — Ты не такой.
— Такой-такой…
— Ну и что ты хочешь? — подозрительно.
— Я хочу архисправедливую вещь — чтобы освобожденное время принадлежало мне.
Выпускает из рук планшет.
— И чем мы будем заниматься? — поджимает губы.
У меня тьма идей! Но это тот случай, когда дальше давить нельзя. Съедет. Поэтому — шаг назад. А когда согласится, тогда уже можно еще парочку вперед.
— Неважно. Чем захочешь. Хочешь — кино смотреть, хочешь — спать, хочешь — кататься. Хочешь… целоваться, — произношу одними губами, подмигивая ей, и уже вслух добавляю: — Тебе решать.
На щеках Динки расцветает красивый румянец. Взгляд уплывает.
Изображая кистью паучка, добегаю пальцами до ее руки. Сжимаю под ее задумчивым взглядом. Второй рукой двигаю к ней планшет.
— Ну?… Сделка состоится?
— Ладно! — забирает. — А если я захочу скрипку?
— Это — за отдельную плату.
— Какую?
— Взамен на твою пластику. Согласись — справедливо. Мой талант в обмен на твой.
— Мог бы и «подарить»! — возмущенно, но глаза улыбаются.
Ну наконец-то мы не кусаемся, а флиртуем.
— Неа, — облизываю губы. — Я жадный. И знаю, чего хочу.
Встречаемся взглядами. Все расплывается, кроме ее светлой радужки и расширенных зрачков. Я забываю — о чем мы.
У нее потрясающие черты лица. Большие глаза, пристальный инопланетный взгляд, который когда-то бесил меня, а теперь пленяет. Соболиные брови, придающие ей выразительности, острые скулы и дразнящие, очень живые губы. Я смотрю на нее и не могу поверить и вспомнить, как она могла казаться мне бесцветной? Ведь черты остались теми же…
Мне хочется говорить ей комплименты, но Дина их не примет. Начнет стебаться или кусаться.
И я делаю ей комплемент по-другому. Пододвигаюсь чуть ближе. Нажимаю на экран, включая клип на рабочем столе планшета.
Это я записывал недавно. Через окно спортзала, зависнув на качелях. Она тренировалась… Потом, маясь от ее отсутствия, сделал более гладкую нарезку, наложил музыку…
Мы наклоняемся над экраном, соприкасаясь головами.
— Красивая у меня девочка… — шепчу ей тихо, сжимая ее пальцы.
От того, что она не отрицает сказанное. И не кусается в своей издевательской манере мое сердце снова разгоняется до сверхчастот.
Моя девочка?
Здесь две гребанные камеры и семь пар глаз. И несмотря на то, что свет притушен, и все увлеченно пялятся в телек, я не могу себе позволить поцелуй.
Динке штрафы ни к чему. У нее и так такие завалы перед экзаменами, что я не понимаю, как она будет все сдавать. Ее как слепого котенка швырнули в нашу непростую программу с претензией на европейские университеты. Как хочешь, так и плыви. Барахтается… настырная.
