— Вы что, издеваетесь?! — взорвался он. — Вы украли это приглашение. Признавайтесь!
Я кивнула.
— Я работаю где? Правильно, в полиции. Я не расстраиваю званые вечера и не тусуюсь с ворами! — заявил он в гневе.
* * *
Когда Марисса вернула костюм Софии отстиранным и починенным, да к тому же завернутым в бумажную салфетку, я спросила ее, не мог бы Энтони оказать мне любезность и, с ее разрешения, отвезти на званый вечер. Я сказала, что меня пригласили на светский раут в Мдину, но, поскольку он начинается поздно, добраться туда на автобусе будет трудно, а вести машину самой — значит испачкать наряд. Мы договорились, что Энтони подъедет сюда, затем подбросит меня в Мнайдру, где сегодня пройдет костюмированная репетиция, — он так и так намеревался побывать на ней, — а потом уже отвезет меня на раут.
В приглашении ничего не говорилось о форме одежды. Я полагала, что смокинги и вечерние платья — само собой разумеющиеся облачения, к которым не привыкать старинным фамилиям, или же приглашенные гости знали условный код. Я привезла с собой один неплохой наряд как раз для вечера в доме Галеа, на участии в котором настаивал покойный. Он хотел, чтобы я помогла ему как хозяйка с устройством званого обеда. Итак, мое одеяние представляло собой длинные шелковые расклешенные брюки — думаю, они легко бы сошли за вечерние — и черный шелковый топ с вышивкой, который я купила в одном из путешествий. Как я уже говорила, банкет начинался в девять часов вечера, но я планировала подъехать не ранее десяти, когда вечер будет в разгаре. Тот, кто собирается сорвать такое мероприятие, казалось мне, не должен быть первым среди гостей. Такой распорядок позволит мне спокойно поучаствовать в репетиции в Мнайдре, Энтони сможет отвезти Софию домой и без спешки приехать в Мдину.
Роб не показывался на глаза, когда мы с Энтони отправлялись в храмовый комплекс на репетицию, и это, надо сказать, было мне на руку. Окажись он здесь рядом, уверяю, мое лицо тут же выдало бы меня.
* * *
Репетиция была просто провальной. Единственным утешением служило старинное изречение о том, что плохая репетиция означает великое представление, подразумевавшее грандиозный успех на следующий день. Девочки сильно нервничали, возможно, оцепление полицией и армейскими подразделениями смущало их. Они забывали свои тексты, я напутала в костюмах, музыка звучала плохо, некоторые лампы не горели, и Виктор Дева всю репетицию ворчал и суетился вокруг оборудования. В конце прогона девочки буквально валились с ног в полном изнеможении.
Анна Стенхоуп собрала их всех перед отъездом домой. Она повторила изречение насчет провальной репетиции и успешного представления, но это отнюдь не взбодрило их. И тогда она сказала:
— Вы все являетесь гражданами крохотной республики, у которой древняя и великая история, и вы — ее наследники. То, что вы расскажете завтра вечером представителям мировых держав, должно вызывать у вас гордость за свою страну. Ведь каждая из вас поведает о людях, которых, несмотря на многочисленные набеги завоевателей, покорить никогда не смогли.
Вы и ваши предки перенесли страдания в тяжелую годину, будь то осада Мальты турками или Вторая мировая война, когда ваши родители и родители ваших родителей держались без запасов продовольствия под непрекращающимися день и ночь бомбежками, а мир с замиранием сердца следил за нацистской блокадой острова. Многие думали, что они не выживут, но выжили! Многие думали, что Мальта слишком мала, чтобы стать суверенной, но вы доказали обратное. И это все вы расскажете завтра, а ваши родители и страна будут вами гордиться.
Гробовое молчание опустилось на окрестности храма. Даже полиция и солдаты прислушались к этим словам. Анна воздела руки кверху, в ее движении угадывался жест благословения.
— Пусть мощь Великой Богини приумножит ваши силы, мудрость Инанны шумерской, в чьем храме изобрели письменность, окрылит вас. Энергия Изиды, покровительствующей царской власти, чье имя означает трон, укрепит вас в ваших начинаниях, и выносливость Анат, преодолевающей потоки крови, которая мстит и побеждает Муту — бога смерти, — закалит вас.
Доктор Стенхоуп опустила руки и сказала очень просто:
— Увидимся завтра.
Девочки ушли с гордо поднятыми головами.
— Вы замечательный учитель, — сказала я Анне, еще не зная, как выразить ей свое восхищение.
— Я люблю свою профессию, — также просто ответила Анна. — А теперь за работу, — деловито распорядилась она.
София и Энтони помогли мне разложить костюмы. Виктор и его кузен Франческо упаковали наиболее ценное оборудование, а остальное накрыли брезентом. Алонзо, как обычно, выполнял тяжелую работу, упражняясь в перетаскивании ящиков под крышу свежевыкрашенного временного склада. Марио и Эстер распорядились насчет охраны склада ночью. Я облачилась в нашей времянке в свои вечерние наряды и, следуя намеченному плану, отправилась в Мдину.
* * *
Изначально предполагалось, что Энтони отвезет сначала Софию, но я не стала на этом настаивать, потому как считала, что они совсем мало времени проводят вместе из-за прохладного, мягко говоря, отношения отца девушки к Энтони. Ну и отлично. Уж кому-кому, а мне можно доверять в вопросах конспирации.
По дороге я показала ребятам приглашение и, судя по их восклицаниям, поняла, что они прониклись значимостью момента.
— Мистер Галициа — VIP, очень важная персона, — небрежно бросил Энтони, — и он очень богатый. Я довезу вас до Главных ворот Мдины, — продолжал он. — В старую часть города пропускают только по разрешению. Проезд транспорта запрещен. Да вы сами увидите почему. Дом министра, я думаю, вы отыщете без лишнего труда. Улица Вильгеньон — центральная. Много прекрасных старых зданий. Именно в них живут старые мальтийские кланы. Улица начинается от площади за Главными воротами, до нее рукой подать. Потом я отвезу домой Софию… медленно. — Он ухмыльнулся. — В какое время за вами заехать?
— А в какое время тебе удобно? — улыбнулась я в ответ. Мне было приятно видеть его жизнерадостным. Смерть Галеа настолько потрясла Энтони, что последнее время он ходил сам не свой, да к тому же еще и сказалось сильное беспокойство за его отца, то есть человека, которого он знал как отца. Общение с Софией, подумала я, пойдет ему на пользу. Имя София, насколько я помню, означает мудрость. Эта девушка, казалось мне, каким-то образом успокаивает Энтони, умиротворяет его, что ли.
— Я приеду в половине двенадцатого. Думаю, мы уложимся. Как ты думаешь, София? В любом случае я подожду.
— Одиннадцать тридцать. Идет?
Они показали мне старинную часть города, к которой мы приближались. Мдина располагалась на вершине высокого холма. Крыши и купола домов ночью подсвечивались. Вскоре мы подрулили к Главным воротам — арке в стиле барокко. Энтони остановился напротив, не уставая повторять, где он будет меня ждать, и показал, в каком направлении находится Палаццо Галициа.
* * *
Я прошла под аркой и оказалась в настоящем маленьком средневековом городе, сложенном из желтого камня. Если смотреть со стороны улицы на кровлю крыш, то заметен яркий свет прожекторов, а если удаляться от площади, то он немного рассеивается и тонет в ночной дымке. Аскетизм Средневековья распространялся и на дома. Исключением из этого сурового стиля были очень нарядные с резьбой дверные проемы, увенчанные доспехами. В некоторых постройках не было ни одного окна, ни двери, выходящих на центральную улицу. Я могла только предположить, что вход в них находится в тихом переулке.
