машину под деревьями, но при виде меня немедленно завел двигатель и без приказа вывел бронеавтомобиль на открытое место. Противодействия наземных сил немецкие летчики не ждали, а зря. Причем, как оказалось, по самолетам стрелял не только я. К моменту, когда мой пулемет выдал первую прицельную очередь, немцев над нашими позициями было уже девять. Десятый, густо дымя поврежденным двигателем, тяжело уползал за лес. Шансов дотянуть до аэродрома у него, на мой взгляд, не было никаких.
Вспыхнул в воздухе еще один ЛАГГ-3 — слишком неравным было соотношение сил. Штурмовики ушли, но последний советский летчик все еще не прекращал смертельную карусель над полем боя. Не знаю, что им двигало. Возможно, он понимал, что немцы не дадут ему уйти, и просто хотел подороже продать свою жизнь.
Оценив ситуацию, вычислитель выдал рекомендацию о порядке поражения целей с учетом степени их опасности и способности влиять на исход боя. Мессеры, продолжавшие охоту за советским истребителем, в этом списке оказались в самом конце. При всем моем желании помочь летчику, я был вынужден согласиться с выводами искусственного интеллекта. Предотвратить атаку с воздуха на позиции гранатометных рот сейчас было важнее.
На пару минут я превратился в «автомат, к ружью приставленный», как выражался один местный исторический деятель. Краем глаза я видел выскочивший из броневика экипаж, не пожелавший оставаться в стороне от боя и тоже азартно паливший в небо из личного оружия.
Полностью предотвратить штурмовку позиций гранатометчиков я не смог. Просто физически не успел. Когда последний из четырех мессеров, атаковавших гранатометчиков, вспух облаком огня и дыма, встретившись с землей, роты уже понесли ощутимый урон. Потери могли быть меньше, но в азарте сражения бойцы продолжали вести огонь по немецким танкам, не пытаясь укрыться от атаки с воздуха. Не дать уйти железным коробкам, много месяцев наводившим ужас на наши войска, в тот момент казалось им важнее, чем сохранить собственную жизнь.
Пилота ЛАГГа спасла Лена. У нее не было вычислителя, который подсказал бы ей, какие цели нужно поражать в первую очередь, и вид советского истребителя, в одиночку ведущего бой против пяти врагов, сделал выбор сержанта Серовой простым и однозначным.
Конечно, если бы не мастерство и самообладание пилота ЛАГГа, остаться в живых в этом бою ему бы не светило. Одного из противников он ухитрился свалить сам, но при этом позволил зайти себе в хвост сразу двум мессерам. Наверное, в этом бою последнего советского летчика хранила судьба — в качестве направления для ухода со снижением он выбрал опушку леса, на которой заняла позицию снайпер Серова. Яркая вспышка на земле прямо по курсу привлекла на секунду внимание пилота, а потом один из преследовавших его мессеров неожиданно отказался от атаки и отвернул, перейдя в неровный и какой-то дерганый горизонтальный полет. Чуть помедлив, к нему присоединился и ведомый, пристроившись рядом с поврежденным самолетом командира, чтобы сопроводить его до аэродрома.
Оценив понесенные потери, оставшиеся немецкие истребители тоже вышли из боя, и над перепаханным взрывами и гусеницами танков полем установилась хрупкая тишина.
Легкий ветер частично развеял дым, и взглядам уцелевших бойцов открылась апокалиптическая картина. Позиции полка майора Егорова практически перестали существовать. Окопы с трудом угадывались среди воронок. Отдельные немецкие танки смогли доползти до них и так и замерли среди тел своих противников со свернутыми набок башнями, чадящими моторными отсеками и сорванными гусеницами.
Впереди, насколько хватало видимости, все поле было уставлено горящими или просто неподвижно застывшими танками. Вычислитель подсказывал, что их шестьдесят три. Семь вражеских машин все-таки смогли уйти.
На разбитых позициях полка сто-тридцать третьей стрелковой дивизии обозначилось какое-то движение. Пережившие бой красноармейцы выбирались из укрытий и неподвижно застывали, оглядывая поле сражения. Их было мало, буквально пара десятков, но среди выживших я заметил знакомую фигуру. Майор Егоров, придерживая наскоро перебинтованную руку, быстрым шагом направлялся в мою сторону.
Глава 11
— Что опять со связью? — генерал Роммель, казалось, был готов сжечь взглядом главного связиста своей танковой группы полковника Брауна.
— Аномальные помехи, герр генерал, — было видно, что полковник повторяет чьи-то слова, в которые сам не очень-то верит, — Это явление впервые наблюдалось на западном берегу Днепра, а в последний месяц распространилось на всю территорию Европы и даже Северную Африку. С имеющейся в наличии техникой мы пока не в силах что-либо с этим сделать…
— Но ведь «летающий глаз» без проблем передал артиллеристам координаты позиций русских пушек! И противник, судя по всему, тоже пользуется радиосвязью. Как вы это объясните?
— Природа аномалии до конца не ясна, герр генерал. Временами связь начинает функционировать нормально, и эти периоды могут быть достаточно длительными.
— Мне нужна связь с восьмым танковым полком и пятнадцатой мотопехотной бригадой. Немедленно! Меня не интересует, как вы это сделаете!
— Яволь, герр генерал! — щелкнул каблуками полковник и с максимальной поспешностью покинул помещение штаба, однако уже через пять минут он вернулся обратно.
— Прибыл делегат связи от командира пятнадцатой мотопехотной бригады, герр генерал! — полковник вручил Роммелю пакет.
Вчитываясь в строки короткого донесения, командующий все больше мрачнел.
— Кто доставил донесение?
— Лейтенант Фишер, герр генерал. Он ожидает за дверью.
— Зовите.
— Герр генерал… — начал доклад, появившийся в дверях делегат связи, но Роммель его прервал:
— Лейтенант, что полковник Кёлер приказал вам передать на словах?
— Герр генерал, я принимал участие в бою и видел все, о чем написано в донесении, своими глазами. Герр оберст приказал мне ответить на ваши вопросы.
— Что там произошло? КАК это могло произойти?! — Роммель непроизвольно поднял руку с зажатым в кулаке донесением.
— Сначала был обычный бой, герр генерал, — чуть замявшись, ответил лейтенант Фишер, — Разведка на танках и бронетранспортерах обнаружила русский заслон на выходе из лесного дефиле. «Летающий глаз» уточнил координаты целей, и артиллерия по ним отработала. Потом прилетали пикирующие бомбардировщики Ju-87. Насколько я понял, не слишком удачно.
— Что значит «не слишком удачно», лейтенант?
— Они проходили к цели над нами и тем же маршрутом возвращались назад. Туда ушло пять пикировщиков. Обратно — двое, причем один из них имел повреждения.
— Продолжайте, — кивнул Роммель.
— Дальше последовала атака восьмого танкового полка. Бронетехника двигалась по полю, а наша мотопехотная бригада частью сил шла через лес, а частью на бронетранспортерах следовала за боевыми порядками танков. Бой завязался одновременно в лесу и в поле. Танкисты быстро уничтожили русские противотанковые пушки, но почти сразу после этого попали под удар штурмовиков противника. «Мессершмитты» попытались им помешать, но их связали боем русские истребители. Именно в этот момент противник применил новое
