Книга Незримые тени - Дея Нира

– Твоя сестра приехала! – выпалила она. – У них несчастье.

Спускаясь вниз, Деметрий вдруг понял, что на этот раз не почувствовал переживаний Софии. И до него дошло, что с того праздничного вечера он совсем не слышал ее, будто между ними появился невидимый заслон.

Он нахмурился, размышляя, как это могло произойти, ведь их связь была нерушима.

Сестра стояла посреди комнаты в объятиях отца, который что-то говорил ей, утешая. Ее простое домашнее платье испачкалось чем-то темным. Из прически в беспорядке свисали пряди волос, а лицо распухло и покраснело от слез. Она растерянно оглянулась, увидела Деметрия, и он вновь узнал ее, ту Софию, его маленькую сестренку, нуждающуюся в помощи и защите. Он позабыл о своей обиде и шагнул к ней.

Она кинулась к нему, задыхаясь от волнения, ища у него покровительства.

– Ну, ну, – утешал он ее, гладя по волосам. – Что случилось? Неужто с детьми?

Сестра тряхнула головой, чуть заикаясь.

– Нет, не волнуйся, с детьми все в порядке, с Антонием тоже. Они вполне здоровы, но только у нас беда. Ночью случился страшный пожар в конюшнях. Это мог быть поджог.

Деметрий, машинально поглаживая ее по волосам, подумал, что об Антонии он беспокоился в последнюю очередь.

– Муж полагает, – продолжала София, – что это один из уволенных рабочих, который жестоко обращался с лошадьми. Он из мести и устроил пожар. Позавчера Антоний при всех отчитал одного работника, а когда тот начал дерзить, то ударил его. Все это видели. Этот работник никогда мне не нравился, уж слишком у него был нахальный вид.

Она подняла заплаканное лицо, и у Деметрия сжалось сердце.

– Ужасно то, что конюшни сгорели полностью, мы не успели их потушить. Некоторые лошади, бедняжки, погибли. Остальные получили ожоги и раны от падающих балок, и теперь очень мучаются. Конечно, мы занялись их лечением, но я боюсь худшего. Антоний сам на себя не похож, я очень переживаю за него. Он подавлен этим событием. О, слава Богу, дом остался цел. Стоит подумать, что кто-то мог поджечь его, как я… ведь там дети…

Она снова залилась слезами. Деметрий перебирал ее локоны, испачканные пеплом, пока она покоилась в его руках.

– Что теперь будет? – сестра посмотрела на брата с тем самым выражением, которое лишало его сил.

Образ той, другой Софии, в откровенном красном платье и с вызывающим взглядом, потускнел. Перед ним находилась обиженная слабая девочка, нуждающаяся в любви и помощи. Он сделает все, чтобы помочь ей.

Марина все это время стояла рядом, пребывая в растерянности, не решаясь вмешаться в разговор.

– Пожалуйста, – попросила она осторожно, – давайте пройдем в столовую, я налью тебе воды с успокоительным. Оно сейчас не повредит.

Деметрий взглянул на нее, вспомнив о ее присутствии. И в его глазах мелькнула благодарность.

– Ты очень добра, Марина, – произнесла София слабым голосом. На ее ресницах повисли две капли, упали на щеки и оставили две мокрые дорожки.

В столовой София присела на краешек стула. Ее плечи напряглись, а взгляд устремился в пустоту. Мысленно она все еще была там, на пепелище. Каждое слово давалось ей с трудом.

– Посреди ночи нас разбудили страшные крики и огненное зарево. Дым проник и в сам дом, пахло гарью. Дети принялись кашлять, поэтому мы их тепло одели и вывели на улицу со служанкой, посадили в дальнюю беседку на краю сада, пока все остальные занимались тушением пожара. Жар стоял невыносимый, близко к конюшням было трудно подобраться. Раздавалось дикое ржание лошадей. Слышался треск горящего дерева, лошади пытались вырваться из пламени. Понимаете, они отчаянно хотели выломать стены и двери изнутри… Я все еще слышу эти удары копыт и вой огня… Антоний набросил на себя мокрое покрывало и бросился в конюшню. Я перепугалась за него: он мог погибнуть. – Она покачала головой и задрожала. – Некоторые работники последовали его примеру, удалось вывести нескольких лошадей. Но только нескольких… Антоний велел носить воду из колодца и из дома, но это происходило очень медленно, а пламя же, напротив, разгоралось и разгоралось.

София вновь захлебнулась рыданиями.

– Никогда этого не забуду. Я… я все еще чувствую запах сгоревших лошадей. Он повсюду… Конюшни сгорели полностью до того, как приехал пожарный наряд… О, мой бедный Антоний…

София запнулась, поднеся ладони к лицу. Прерывистое дыхание мешало ей говорить. Было очевидно, что она слишком подавлена.

– Девочка моя, – произнес Петер, – тебе нужно поспать, а мы с твоим братом поедем в усадьбу и поможем.

– Нет! – София встрепенулась. – Там дети и Антоний, я хочу вернуться.

Это было сказано таким тоном, что никто не стал возражать. Она вытерла слезы и встала.

– Мы справимся с этой напастью. Едем же!

Весть о пожаре быстро разнеслась по округе.

Многие опечалились этой новостью, сочувствуя молодой семье. Кто-то говорил, что лучше уж конюшни сгорели, чем дом, хотя это казалось слабым утешением. Тетя Агата сразу предложила в помощь своих работников и крупную сумму денег, Деметрий также был готов отдать все Софии, лишь бы она так не убивалась. Горе сестры выбило его из равновесия. Ему было важно, чтобы она снова радовалась жизни.

Усадьба представляла грустное зрелище.

Стоял удушающий запах гари. Он обволакивал тело, забивал нос и горло, хотелось оказаться подальше отсюда. Деревья и траву тонким слоем покрыла черная сажа, а там, где недавно стояли новые конюшни, валялись тлеющие обломки. Трупы несчастных животных лежали все еще там, под этими обломками. Над ними темными пятнами кружили вороны, не решаясь сесть, и противно каркали.

Антоний, весь перепачканный, мрачно встретил прибывших на пороге. Он сдержанно поблагодарил их, но наотрез отказался принять деньги. София отвела его в сторону. Раздражение так и вскипело в ней.

– Почему ты не хочешь взять эти деньги? Разве они не нужны нам?

В его глазах что-то блеснуло.

– Я никогда не жил подачками, София. Не будет этого и сейчас.

– Но сейчас другие обстоятельства. Дети и жена, например, забыл?

Ему захотелось оттолкнуть ее. Он едва сдержался.

– Не говори ерунды. Это не имеет к вам отношения.

София чуть не задохнулась.

– Не имеет? Говоришь, что не живешь в долг? А банку не нужно возвращать деньги, которые ты взял на перестройку усадьбы и покупку лошадей?

– Это совсем другое.

Она раздраженно уставилась на него.

– Не вижу разницы!

– Перестань, – его голос стал жестким. – Как я сказал, так и будет.

– Если ты боишься подачек, то я нет! Моя семья поможет мне, я возьму эти деньги.

Антоний схватил ее за плечи и встряхнул.

– Теперь твоя семья здесь. Лучше присмотри за детьми.

София закусила губу, трясясь от ярости. Но он не отреагировал.

– Я переоденусь и поеду в банк. Нужно потолковать о залоге.

– Что? Каком залоге? – потрясенно выдавила она.

Антоний смотрел на нее с деланным спокойствием, хотя внутри него все так и полыхало.

– Залог дома.

– Ты не посмеешь…

Казалось,