— Они тебя обижали?
— Напугали.
— Белоснежка моя, закрой глазки.
Марат говорит ласково. Спокойно. Посматривает на ковыляющего мужчину.
— Зачем это? Не надо.
— Доверься.
Сдаюсь, и Марат завязывает мне глаза галстуком. Крепко сжимает ладонь. Вскрикиваю, когда меня оглушают два выстрела.
— Господи… мамочки…
Не могу устоять на ногах. Падаю. Мощные руки подхватывают и поднимают меня с пола. Замираю душой и телом. Марат целует меня в висок и делает шаг вперед.
— Только не снимай повязку, Белоснежка. Ни в коем случае не снимай повязку, Белоснежка…
Внутри все сжимается. Содрогаюсь от каждого шага Марата. Он выносит меня на улицу. Я слышу тихие стоны. Почти бесшумные. Умоляющие. Несмотря на жару, становится мертвецки холодно. А Марат спускается по ступеням усадьбы — телом это чувствую. Я вспоминаю, сколько здесь было страшных охранников — наемников похитителя. Не меньше тридцати. Я вспоминаю хозяина дома и переводчика. Разговаривала с ними несколько минут назад. Пока не прозвучали выстрелы. Господи.
— Марат…
Шепчу, тянусь к повязке.
— Не смей!
Он говорит строго, властно. Не позволял себе подобного тона раньше.
— Что же ты натворил? Боже! Неужели убил?
Райнер заметно ускоряет шаг. Пытаюсь вырваться, но он сжимает меня сильнее.
— Нет. Конечно, нет, Белоснежка. Тише, тише…
— Пусти!
— Просто представляй, как в джунглях цветут орхидеи. Слышишь? В джунглях цветут орхидеи.
Огромный двор остался позади. Я слышу скрип ворот. Тишину подозрительную. Будто в вакууме. И муха не пролетит мимо.
Марат ставит меня на ноги. Как же страшно. Его большая ладонь сковывает мои запястья, как наручники. Хлопок автомобильной двери. Я чувствую вторую ладонь на своем затылке. Марат, надавливая на мою голову, запихивает меня в машину.
Молнией залетает следом. Объемная юбка свадебного платья задирается. Брыкаюсь, толкаюсь. Стягиваю чертов галстук с лица. Щурюсь. Быстро-быстро моргаю, пытаюсь сфокусировать зрение. Не успеваю.
Марат, словно хищник, наваливается сверху. Рывком тянет к себе, рукой закрывает глаза, насильно укладывает головой на свои колени.
Тихо рычит. Раздраженно:
— Я же сказал не трогать повязку.
— Мне страшно, Марат.
— Успокойся.
Трясусь лихорадочно. Райнер легонько поглаживает мои волосы, набирает полную грудь воздуха:
— Бернардо! Мас пронто!
Охаю. По инерции нас резко отбрасывает назад. Мотор громко ревет, и внедорожник начинает движение. Еще минут несколько Райнер продолжает меня удерживать. Не обращает внимания на протесты.
— Все. Теперь все хорошо, Марусенька.
— Не трогай меня. Ты монстр!
Отсаживаюсь подальше, и Марат словно чернеет. В нем опять восстает вторая душа. Безжалостная. Взглядом впивается перед собой. Будто дыру на водительском кресле прожечь хочет.
— Вы моя семья, Белоснежка. Самые близкие. Ты никогда больше не увидишь меня таким. Я обещаю.
— А за пределами дома?
— Какая тебе разница?
— Я не намерена разговаривать!
— Зефирка моя изнеженная. Как я люблю тебя за это.
Приятно и боязно одновременно. Утыкаюсь в окошко, глубоко дышу. Нужно действительно успокоиться.
Первым порывом было сбежать подальше. Сгинуть. Мне плевать, что я не знаю языка, у меня нет наличных денег. А документы у Райнера. Бежать далеко. Да хоть к Латинусам.
Дышу глубоко, снова и снова.
Наверное, жизненный опыт со мной сегодня случился. Я резко взлетела до небес космических. Запредельных. Здесь пахнет большими деньгами и властью. Здесь конкуренция лютая, и нет места слезам и капризам. Надо быть тверже, решительнее. Если бы не Марат, меня бы здесь не было. Близнецов наших не было.
Свеклу полоть в матушкином огороде спокойнее. Я бы могла выйти замуж за Павлика. Скромного программиста из прошлого. Не встречаться никогда с бандитами и по утрам поглядывать “Модный приговор”.
Так бы и сделала, признайся мне Райнер с самого начала. Хорошо, что не признался. И я любовь выбрала. Трусихой была. Еще пару минут назад. Сейчас бы поныть как следует, но сдерживаюсь. Нюни оставляю в стенах холодного особняка похитителя.
С этого момента я буду тихо стоять за спиной своего мужчины и подавать патроны. Даже если весь мир обернется против нас.
— Прости, Марат, и… спасибо… Я правда испугалась.
Вот плут. В глазах Райнера мелькает огонек. Игривый такой. Он снова улыбается, и довольная моська очень разнится со строгим костюмом. Сейчас бы джинсы Марату и рубашку в клетку. Как в первые дни нашего знакомства.
— Иди ко мне, Белоснежка.
Подтягивает к себе. А меня начинает клонить в сон от перенапряжения. Медленно моргаю. Подъезжаем к элитной высотке Райнера. Я, как вареная морковка, еле переставляю ноги. Практически повисаю на Марате. Добираемся до лифта.
— Тебе плохо? Болит?
— Спать очень хочется.
Пока поднимаемся, Райнер достает из кармана мобильный и с кем-то беседует на испанском. Начищенные дверцы распахиваются. Марат пропускает меня в квартиру первой. Провожает до спальни. С усталостью валюсь на кровать, не переодеваясь. Райнер садится на край и заметно волнуется. Мне дико наблюдать, как у громилы трясутся руки.
— Ты ничего не ела в доме Лоренсео? Не пила?
— Нет, у них не было напитка из перебродившего хлеба.
Слабо улыбаюсь, и Райнер с облегчением шумно выдыхает.
— Марат, ты знал, что так получится. И этот список. Ты сделал его нарочно. Но зачем было увозить меня в Испанию?
— В России еще опаснее. Но не сейчас, Марусь. Теперь все в прошлом.
На полкорпуса поворачивается, дотрагивается ладонью до испачканного в пыли низа платья.
— А я ведь не на все вопросы ответить успела.
— Ты прекрасно тянула время. Молодец, Марусенька. Я в тебе ни на грамм не сомневался. Знал, что догадаешься.
— Здание, построенное усопшим повелителем русских и… укротительница барса, что живьем раздирает чужаков — это…
— На случай, если бы спросили, где жила.
— Хрущевка, что ли? Касьян?
— Ну.
— Господи, Райнер! Откуда столько фантазии?! А почему Новые кончики никак не обозвал?
— Они бы и так офигели, без “кавер-версии”. Живот не болит?
Я не ответила — звонок в дверь перебил. Марат поднимается с постели и быстрым шагом удаляется. Через пару минут возвращается.
