шутов и карликов в своё окружение всем в России запрещено. Потом, за три года почти, извёл бабок — говорушек. Теперь сказки Анне Иоанновне читают настоящие чтецы, точнее чтицы. Бабки никуда не делись, их вылавливают по всей стране и привозят даже из других стран. Но попадают они не во дворец, а в организованную Тредиаковским фольклорную палату, где писцы записывают сказки, частушки и прочие «бывальщины», потом уже старшие писцы сортируют это на: «мусор», «можно посмотреть» и «достойно внимания». Те, что «достойны внимания» и просмотренные, и отобранные из «можно посмотреть» попадают к нескольким заместителям Тредиаковского, и из них отбираются и записываются уже в обработанном виде хорошим литературным языком, но стилизованным под народные, сказания рассказы или повести, в зависимости от длины произведения. И они-то и зачитываются Анне Иоанновне. Последняя инстанция — сама императрица. Если она говорит, что сказка прелесть как хороша, то её вносят в русскую «Тысячу и одну ночь». Уже вышел первый том. Герой всегда один — Иван дурак. И семья с двумя старшими братьями и бобылём отцом есть. Получилась длинная история с приключениями любимого героя.
Саму «Тысячу и одну ночь» сейчас уже перевели на русский и тоже готовятся напечатать. Полностью переведены на русский все комедии Шекспира, которые удалось достать в Англии. Брехт, когда ему озвучили количество, был серьёзно так удивлен. У него в школьные годы была книжка, которая так и называлась «Комедии Шекспира», и их там штук пять или шесть было. В том числе и «Двенадцатая ночь», и «Укрощение строптивой». Он и думал, что там все комедии Вильяма нашего Шекспира напечатаны. А сейчас ему привезли шестнадцать штук. Это на три книги, как минимум. Комедии перевели, в прозе пока. И начались работы по превращению их в стихи. Не простое мероприятие. Брехт посмотрел перевод «Двенадцатой ночи» самого Тредиаковского и три часа плевался. Сам попробовал чуть исправить. Тоже так себе получилось. Пришлось по стране конкурс пиитов объявлять и назначать премию в тысячу рублей за хороший перевод. Если, что на тысячу рублей можно небольшую деревеньку купить. Пока всё, что приносили Ивану Яковлевичу далеко не шедевры. Ну, поговорку: «Дорогу осилит идущий» Брехт пиитам озвучил. Люди работают. Стихосложение им главный поэт преподаёт, а ему Иван Яковлевич — вспоминая стихи из детства. По образцам и учится.
Событие сорок девятое
Папа говорит: «Не страшно проиграть, но если проиграешь, будешь наказан!»
Южный парк (South Park) Леопольд Стотч (Баттерс)
За день до Рождества по Православному стилю или 4 января 1734 года Людовик XV прислал в коварную, варварскую, дикую и утонувшую в снегах Россию переговорщика. Персонаж тот ещё. В Реале ему не повезло. Он интриговал, он подкупал, он стремился понравиться, он, наконец, можно сказать, организовал целый заговор, в результате которого чуть ли не династия в России поменялась, и герцог Бирон загремел на двадцать лет в ссылку, а Иван Антонович стал «железной маской», и всё зря — пришедшая к власти Елизавета дшерь Петрова, Францию не полюбила, и петь под её дудку не захотела. Всё сделала наоборот. В результате товарища выслали из России, за те самые письма, что гардемарины добыли, и в которых он поносными словами поносил Елизавету. А во Франции товарища с послов сняли и воевать отправили. Там, между прочим, он аж до генерала дослужился.
Звали персонажа — Жак-Иоахим (Жоакен) Тротти. Тьфу, не всё ещё — маркиз де ла Шетарди. Или Jacques-Joachim Trotti marquis de la Chétardie. Тот самый, который «пелёнки шепелявого заполоскали». Спасибо Харатьяну.
Въезд этого персонажа в Ригу вызвал массовое гуляние. По-иному это действо назвать нельзя. Когда начальник таможенной службы доложил герцогу Бирону, сколько всего привёз в новую столицу всякого разного сей посланец Людовика, то тот даже не поверил. Это нужен целый фрегат загрузить, чтобы столько притараканить. И оказался Иван Яковлевич прав, целый фрегат маркиз с собой и притащил.
Франт французский, привыкший бросать пыль в глаза, а он до этого был послом в Лондоне, а после в Пруссии, привёз с собой огромную свиту камердинеров, ливрейных слуг, камер-пажей, кавалеров и даже личного повара, чьи кулинарные шедевры прославились на весь Париж. Всего более пятидесяти человек, пятьдесят девять, если быть точным. Это по людям. А был ещё и багаж. В багаже было много всего, и кофе, и пряности, и платьев сотни, и туфель сотни, и париков десятки… и сто тысяч бутылок различных дорогих французских вин, в том числе семнадцать тысяч бутылок роскошного шампанского — напитка, который пока не знали при дворе Анны Иоанновны.
Именно Шетарди и завёл на Руси-матушке моду на шампанское. С этих пор напиток с пузыриками стал в России неотъемлемой частью торжественной трапезы императорского двора, а опосля и новогодним обязательным напитком.
Прибыл сей фрукт на этот раз не только, чтобы «глюпых рюскихх» отворотить от Австрии и подчинить воле Франции. Это, если получится.
— О, Ваше Высокопреосвященство, я этих рюських в миг приручу, они у меня с рук будут есть и плясать под мою дудку, — хвастал он, покидая кардинала де Флери.
— Русские танцуют под балалайку, маркиз. Зарубите это на вашем длинном носу. — Кардинал был зол как тысяча чертей. Эти русские только что лишили его такой замечательной победы. И скорее всего, Пруссия выскочила из-под влияния Франции. Столько сил и средств потрачено. Тысяча чертей. Две тысячи чертей!
— Значит, будут плясать под балалайбу!
— Жду известий, — сунул руку для поцелуя кардинал. — Поспешите.
Главной задачей Шетарди на этот раз — попытаться вернуть Франции Эльзас, оккупированный русскими. А ещё выкупить более десяти тысяч пленных французов, в том числе более двадцати генералов и двоих маршалов.
Императрица по совету Бирона поступила радикально. В Россию запрещён ввоз вин из Европы. Причём за нарушение этого запрета для купцов, то есть, ввоз на продажу, конфискация имущества и высылка с семейством на Урал. А если привёз вопреки запрету для собственного потребление, биение шпицрутенами на площади в независимости от чина и сословия. И только для князей и графьёв — штраф в десять тысяч рублей и битьё розгами или шпицрутенами дома, а не на площади.
Хочешь пить — пей медовуху или виноградные вина с Кавказа, а свинцовую дрянь из Европы, ни-ни. С медовухой пока не всё просто. Бортничество в таких огромных количествах мёда не даёт, но Самуэль Линнеус — младший брат Российского академика Карла Линнея, уже написал свою книгу по пчеловодству и с помощью Брехта изобрёл домик для
