кувыркаетесь. У нас в кои-то веки, впервые за пять лет, случилось что-то интересное, а ты забыла мне рассказать! – Карли закатила глаза, перевернула страницу учебника и выделила маркером целый параграф. – Я уже готова бросить тебя, Шоу. Ты ужасная лучшая подруга.
Я рассмеялась и кинула ей в лицо подушку.
– Да нечего рассказывать. Мы просто друзья.
– Ну да. Оказывается, не только страусы прячут голову в песок.
– Ничего я не прячу.
– Даже ни крошки? – Карл бросила на колени учебник и прижала пальцы друг к другу, оставив между ними небольшую щель и посмотрев на меня с озорной улыбкой.
Бессмысленно рассказывать ей о поцелуе, которого так и не произошло, к тому же Уэст спешно назвал его ошибкой и пошел на попятный.
– Клянусь, у нас чисто приятельские отношения. Он – убежденный холостяк, который любит разнообразие. Я буду полной идиоткой, если влюблюсь в парня вроде него.
Я и так идиотка, которая уже почти в него втрескалась.
– Не нам выбирать, в кого влюбляться.
– Может быть, но зато мы вольны поступать, как нам вздумается, – возразила я.
Карли устроилась поудобнее и села на пуховое одеяло, скрестив ноги, а потом прислонилась спиной к увешанной постерами стене в своей комнате. Pearl Jam, Third Eye Blind и Green Day. Ее комната являла собой храм девяностых, вместе с CD-плеером на тумбочке, мягкими игрушками на кровати и старомодным прозрачным телефоном.
Карли родилась под самый конец 1999 года. Если точнее, в последний день года. Тридцать первого декабря, в одиннадцать пятьдесят восемь вечера. Время рождения сделало ее зацикленной на этой эре, а все, что нравилось Карли, любила и я. Это было естественно и вежливо – в качестве моральной поддержки примкнуть к ней и ее одержимости.
– Знаешь, я же сейчас учусь на репортера. Называй это пытливой ловкостью, но я на нее не куплюсь, Шоу. Вы оба свободны, сексуальны и проводите слишком много времени вместе. – Подруга щелкнула у меня перед лицом арбузной жвачкой.
– А еще он много времени проводит в постели с другими девушками – вроде Мелани и Тесс, – пробормотала я.
– Твоя правда, а еще я никогда не видела, чтобы он зависал с кем-то один на один. – Карли взяла учебник, положила себе на колени и, не отрывая взгляда от страницы, что-то на ней выделила. – Да и с Тесс он давно не видится. Просто помяни мои слова, Шоу. Сент-Клер, может, и классный, но с ним точно будут проблемы.
– Вообще-то… – Я выпрямилась, чувствуя необычное желание встать на защиту Уэста. – Он вовсе не проблема. Он действительно классный. Уэст обратил внимание, что Марла ушла домой, а я еще не была в душе, и несколько минут приглядывал за бабушкой.
– Вот именно поэтому я снова озвучиваю приглашение пойти в пятницу на его бой. – Карли перевернула очередную страницу учебника.
– Потому что он добр ко мне? – недоуменно посмотрела на нее я.
– Нет, потому что он создает такую видимость. Уэст такой внимательный в фургоне, потому что попал в другую среду, но он все равно животное.
Я не удостоила ее ответом, и Карли закатила глаза.
– Слушай, неужели тебе не любопытно узнать, дружите ли вы только на работе или за ее пределами тоже?
Любопытно? Да я дико желала это узнать. В колледже мы с Уэстом даже не общались. Он чересчур всерьез воспринял просьбу не привлекать ко мне внимание и даже не смотрел в мою сторону, когда мы проходили мимо друг друга.
Он словно даже не подозревал о моем существовании.
И мне отчасти не хотелось узнавать, как мы будем вести себя вне нашего уютного кокона. Однако я все чаще стала понимать, что нужно узнать, была ли я ему удобным другом, которого он скрывал и стыдился, либо человеком, которого он считал себе равным.
– Ладно, – выпалила я. – Пойду я на бой.
– Да! – Карли победно вскинула кулак вверх. – Молодчина! А теперь пошли надевать вызывающие шмотки, чтобы его отвлекать.
– Погоди, разве ты не говорила, что встречаться с ним – дурная затея?
– Встречаться? Да. Подразнить? Нет. Самое время понять, что ты крутая штучка, Шоу. И если осознать это ты можешь только с Уэстом Сент-Клером, то я только за.
Я схватила одну из подушек, прижала ее к лицу и проорала от ужаса и радости.
– Быстро. Если бы ты могла вернуть что-то из девяностых, то что бы это было: блокбастеры или сексуальный Киану Ривз? – постучала по моему колену Карли.
Я скинула подушку на пол, широко вытаращив глаза.
– Извините, пожалуйста! Киану Ривз до сих пор красавчик!
Карли запрокинула голову и расхохоталась.
– У нас есть победитель! Это была проверка. И ты прошла ее на «отлично».
Я уставилась в зеркало, не в силах перестать лыбиться как идиотка.
Десять слоев тоналки? Готово.
Глаза, подведенные по-кошачьи? Готово.
Уложенные волосы? Готово.
Блестящий розовый блеск для губ и такого же цвета кепка? Готово.
Облегающее черное мини-платье с длинными рукавами, выгодно подчеркивающее ноги? Еще как готово.
Через окно спальни я услышала, как сигналит Карли, оповещая о своем приезде. Я сбежала по лестнице, чувствуя, что сердце в груди трепещет подобно крыльям бабочки. Бабушка сидела в гостиной, вязала и слушала записи Джонни Кэша. Слава богу, для нее день выдался хорошим, но я все равно попросила нашего соседа Гарольда время от времени к ней заглядывать.
– Бабуль, я ушла! – прокричала я и взяла небольшой клатч.
Я была одета для модного клуба или ресторана, а не для боксерского ринга, но ничего не могла с собой поделать. Я впервые выхожу в свет с тех пор, как отказалась от общественной жизни, и для меня это стало большим событием.
Бабушка помахала рукой, не отрываясь от вязания.
– Будь осторожна, Грейси-Мэй. И если будешь пить, позвони. Я за тобой заеду.
Я замерла как вкопанная перед дверью. Она говорила как прежняя бабушка. С ясным умом. Горло сжалось от слез.
– Спасибо, – мягко ответила я. – Сегодня за рулем Карли. Она не будет пить, и я тоже.
– Семья Контрерас хорошая. Карли пошла в свою маму. И правда милое дитя, – бабушка одобрительно закивала, сделав глоток чая.
Почему она не может оставаться такой всегда?
Карли снова посигналила, и у меня чуть душа в пятки не ушла.
– Согласна! Я ушла!
– Вперед. О, Грейси-Мэй?
– Да? – Я замерла на полпути к двери.
– Возвращайся домой до первого фонаря. Комендантский час в полседьмого, юная леди.
На часах уже почти девять. Улыбка на моем лице погасла, а вот тупая боль в груди вернулась.
Все-таки не совсем ясный ум.
– Обязательно, бабуль.
