Аня и Алла были близняшками, похожими как две капли воды, анет людей более близких, чем близнецы. Они называли друг друга секретнымиименами, у них были свои, только им двоим известные слова. Впрочем, эти словане очень-то были им нужны —девочки понимали друг друга с полуслова, а иногда ивовсе без слов.
Чуть выше тропинки, по которой девочки возвращались домой, Аллазаметила полянку, густо поросшую маками. Она только взглянула на сестру, и онинаперегонки бросились вверх по пологому склону.
Последние несколько метров пришлось карабкаться, обдираяладошки. Но зато какая нарядная эта была полянка!
Девочки бродили среди маков, разомлев от яркого весеннегосолнца. Утомившись, они прилегли в тени скалы. Над ними возвышался отвесныйсклон, испещренный глубокими трещинами, как лицо старика морщинами. Аллазадремала, сквозь полуопущенные ресницы следя за пролетающими в звенящей высотептицами. Вдруг сестра потрясла ее за руку.
— Что это?
Где-то над ними раздавался глухой нарастающий гул.
Девочкам стало страшно.
— Бежим домой! — выкрикнула Аня.
— Нет! Не успеем! — Алла прижалась к скале, потомувидела рядом неглубокую расщелину, вжалась в нее, потянула за руку сестру…
Через несколько секунд гул разросся, накрыл их огромнойволной, поглотил все звуки весеннего дня. Алла сжалась в комок, втиснулась вкаменную щель, зажмурилась, чтобы было не так страшно…
Следующие минуты казались ей бесконечными. Все вокруггрохотало, тряслось, рушилось. Казалось, весь мир обрушился на двух маленькихдевочек.
Наконец, грохот стих, наступила тишина, страшная, гнетущаятишина.
Алла открыла глаза, но светлее от этого не стало. Она былазавалена каменными обломками, глыбами гранита и песчаника. К счастью,расщелина, в которой она пряталась, защитила ее от обвала, и девочка была цела.Но защитив ее от мгновенной смерти, расщелина, кажется, обрекла ее на болеемучительную медленную смерть от голода и жажды, превратившись в каменнуюмогилу.
Первый, о ком вспомнила Алла, когда прекратился обвал, былаее сестра.
— Аня! — окликнула она. — Нуся!
Это было секретное имя сестры. Секретное имя самой Аллы былоЛуся.
Где-то рядом среди камней послышался стон,
Нуся была жива, но ей повезло меньше, чем сестре. Каменьраздробил ее ноги.
Стон повторился, потом незнакомый, хриплый от боли голоспроговорил:
— Лу… луся, помоги…
Алла пыталась пробиться к Ане, раздирая пальцы о камни, онапрокапывала проход… но что могла сделать восьмилетняя девочка с обломкамискалы?
Она плакала, царапала камень, но все было бесполезно.
Голос сестры становился все тише и тише, и наконец совсемзатих.
Нашли их к вечеру.
Разобрали завал, достали из-под камней двух девочек — однумертвую, истекшую кровью, и вторую — с виду нисколько не пострадавшую, но неподающую никаких признаков жизни.
«По-видимому, перенесенный шок вызвал у девочки синдромчастичного раздвоения личности, — читал Леня следующую запись. — Онасознает, кто она такая в действительности, но вместе с тем ассоциирует себя сосвоей погибшей сестрой. Назначенное лечение с виду достаточно эффективно, нооно не искореняет психологическую травму, а только загоняет ее глубже вподсознание…»
— Да-а, — сказал Маркиз, отложив папку и протираяусталые глаза, — почерк у покойного доктора оставляет желать лучшего…
— Все доктора пишут как курица лапой, их специальноэтому учат, чтобы больные не могли разобрать, что в карточке написано! —поддакнула Лола и налила своему компаньону свежего чайку.
В вазочке оставались два печеньица: одно шоколадное сминдальной крошкой, другое — песочное с вареньем. Конфеты кончились. Лолаотвернулась, чтобы достать еще конфет, а когда подошла к столу, чтобы поставитьвазочку, то увидела, что Леня аккуратно срезал шоколад и выдал Пу И миндальнуюпеченюшку. После этого он с чистой совестью съел последнее печеньице, да ещепальцем собрал крошки.
Лола слегка поморщилась — все же некоторые Ленькины привычкипросто отвратительны — и подвинула ему конфеты.
— Спасибо, дорогая, — невнятно пробурчал он, жуяпеченье, и тут же запихнул в рот сразу две конфеты.
— Ты хоть фантики развернул? — съязвилаЛола. —А то прямо с бумагой и слопаешь…
После сытного ужина Леня находился в благодушном настроении,поэтому он ничего не ответил на Лолино провокационное замечание, тем более, чточелюсти временно слиплись от грильяжа. Лола же демонстративно налила себезеленого чая и закусила пресный сухарик. Маркиз запил грильяж чаем и тут жепотянулся за следующей конфетой. Ему попалась с шоколадно-ромовой начинкой, онсъел ее, не глядя, потому что снова углубился в чтение. Лола злобно грызласухарик. Леня перевернул страницу, папка выскользнула у него из рук, он полезсобирать листы и задел Лолу локтем.
— Осторожнее, медведь! — взвизгнула она, и сноваМаркиз никак не отреагировал.
Он уселся поудобнее, выровнял страницы и углубился вразмышления, машинально прихлебывая из пустой чашки. Потом вытащил из вазочкиследующую конфету, с помадкой, развернул одной рукой фантик и съел. Лола едване подавилась сухарем, закашлялась, но никто не обратил на нее внимания. Видя,что никто не замечает ее стараний, она выхватила у Маркиза из-под носа вазочкус последней оставшейся конфетой, быстро запихнула в рот и проглотила, а когдаразобрала вкус, то очень расстроилась — конфета оказалась с кокосом, а его вкусЛола терпеть не могла.
Рассердившись в который раз из-за Ленькиного обжорства, онасовсем пригорюнилась.
— Да! — Маркиз стукнул кулаком по листкам изпапки. — Я все понял! Налицо отлично разработанная интрига! Если принятьза гипотезу, что Алла Геннадьевна мне не врала, то она действительно не помнит,что случилось с ней в далеком детстве.
— Вот ты вечно всем веришь! — упрямо заметилаЛола. — С чего ты взял, что она тебе не врет? Тут и так все запутано,может ей зачем-то нужно привлечь тебя на свою сторону! Ты ведь ее совсем незнаешь!
— А потому она мне не врет, что если бы она помнила просестру-близнеца, то совершенно по-другому относилась бы к появлениям своегодвойника! Так и считала бы, что является ей не она сама, а сестра!
— Ты считаешь, что ее сестра осталась жива и теперьпытается с ней увидеться? — недоверчиво спросила Лола. — Так бываеттолько в мексиканских сериалах. И то в последнее время даже старушки такому неверят!
— Да ничего я не считаю! — возмутилсяМаркиз. —Что я, глупее старушек, что ли? Просто кто-то ее крепкоподставляет! Кто-то знает про то, что у нее в детстве были проблемы, ипользуется этим, чтобы свести ее с ума! Убить-то, я так понимаю, ее не хотят —давно бы уж убили, если бы нужно было. А тут такой огород нагородили —любо-дорого! С размахом люди работают!
