вступили в дело, вот тут по нам из пулемётов с крыш и начали лупить, только успевай сшибать этих уродов оттуда, восемь выстрелов дали. Я к такому не был готов, когда в армию шёл!
Две минуты тишины и напряжённых раздумий.
— Слушайте внимательно, передаём данные о противнике!
— Ну наконец-то!
— … основная масса поражена неизлечимым вирусом, делающим заражённых крайне агрессивными. Вирус заставляет их нападать на тех, кто еще не заражён и пить кровь своих жертв. Друг на друга они не нападают.
— Чёрт, точно как в фильмах, доснимались, уроды!
— Их можно убить, повторяю, заражённых берёт любое оружие, как и обычного человека. Заражённых можно отличить от нормальных через инфракрасный прицел, их температура тела выше, очень многие из них тяжело ранены, особенно в область шеи. Среди заражённых много женщин и детей, стреляйте на поражение без колебаний, повторяю, без колебаний, они убивают всех, кого видят! Не подпускайте их к себе и к тем гражданским, что рядом с вами!
Иванов пытается представить себе, сколько всего жителей города уже подхватили этот неизвестный неизлечимый вирус. Сколько теперь у них врагов? По слухам, зараза распространялась очень быстро, в считанные минуты охватывая целые кварталы. Есть ли хоть какое-то лечение, кроме пуль и огня, непонятно. И ещё, старший офицер так и не попытался объяснить, что же всё-таки произошло несколько минут назад, почему эсминец накрыл огнём собственные войска. Что, если не все заражённые обезумели? Что, если среди них есть те, кто полностью отдаёт себе отчёт в происходящем и способен на равных противостоять стянутым к городу войскам, вести полноценный огневой бой? Если так, то у противника должен быть некий план боевых действий, план широкомасштабной войны, они ведь наверняка предполагали, что к городу будут подтянуты войска. Предполагали и сумели использовать в своих интересах. Если так, то их неприятности только начинаются. Безумная идея, конечно, но Иванов никак не мог от неё отделаться.
— Среди заражённых много тех, кто может владеть оружием, есть информация об использовании отравленных пуль…
— Отравленные пули? А зачем им отравленные пули?
— Есть неподтверждённые сообщения насчет того, что отряды заражённых действуют под единым командованием, в настоящий момент…
— Точно, я так и думал, должно быть командование, это армия и…
— Они идут!
С обеих сторон влупили пулемёты, подошедшие из глубины лагеря солдаты и гвардейцы спешно занимают позиции, а со стороны города на блокпост движется огромная живая волна. Экипаж Музыкального Ящика впервые видит своих врагов — их сотни и тысячи. Люди в пробке на шоссе, кто пережил артиллерийский обстрел и первые атаки, бегут от бешеных к блокпосту, а солдаты встречают огнём всех, кого видят, не способные отличить врагов от их жертв.
— Луис, Пит, следить в оба за высотками, у них могут быть ракеты!
Пехотинцы справа и слева от танка отражают напор живой волны, для Музыкального Ящика работы пока нет. Затем начинают стрелять позади них, в центре горящего городка.
— С тыла заходят!
Теперь стреляют уже повсюду. Стоящая в начале улицы БМП Брэдли вспыхивает факелом. Офицеры молчат, первая и вторая машина ведут бой неизвестно с кем, Давид тоже не выходит на связь. Иванов видит, что на позиции солдаты ведут бой с солдатами, а волны заражённых всё ближе.
— Осколочным!
15 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр - Главы 50/51/52
50. Нежданные гости
В этот раз в дверь не стучат, в этот раз в дверь бьют, от души лупят чем-то тяжёлым. Ржавые петли содрогаются от ударов, и Алкашу ясно, что долго его крепость не устоит. Прижатый к уху телефон в очередной раз рекомендует оставаться на линии до тех пор, пока его не соединят с оператором. Алкаш не собирается следовать данному совету, он уже понял, что до соединения с оператором просто не доживёт, и если что-то и можно сделать, то делать надо самому. И он делает: сползает со стула на заваленный обломками пол и прижимается к стене, максимально возможно закрывшись тушей старого холодильника.
Дверь слетает с петель и рушится внутрь захламлённой квартирки, расколовшись от удара надвое. В проёме возникает жилец квартиры напротив, окровавленные пальцы сжимают кувалду, глаза выискивают соседа, который точно должен быть дома. Но сосед видит его раньше.
Жилец квартиры напротив так и не понял, где находится его добыча, что неудивительно: он смотрит прямо перед собой с высоты своего немалого роста, замахиваясь кувалдой для последнего удара, а Алкаш сидит на полу, заранее наставив ствол на дверь, позиция для стрельбы идеальная. Выстрел, второй, третий, маленький револьвер со спиленным сразу за барабаном стволом дёргается в руке Алкаша, но с такой дистанции промахнуться невозможно. Нападавший падает на выбитую им дверь, а Алкаш тем временем перезаряжает своё оружие, по одному вынимая новые патроны из нагрудного кармана жилетки. Ствол должен быть полностью заряжен, одним убитым врагом дело явно не кончится.
Хмель от бутылки водки как рукой сняло, и хозяину снова хочется выпить, так будет легче осознавать происходящее. Он только что застрелил соседа. Сосед, конечно, сволочь, все они сволочи, но убивать их без крайней необходимости Алкаш не собирался, он не настолько пропил мозги. Но когда по твоей квартире лупят из нескольких стволов, а в дверь явно не с лучшими намерениями ломится бугай с кувалдой, пожалуй, крайняя необходимость действительно пришла.
В голове Алкаша крутятся обрывочные знания законов и опыт старой работы. Он застрелил непрошеного гостя в своём доме, вроде за такое сажать не должны, самооборона в чистом виде. Ну да, нападавший выбил дверь кувалдой и был убит уже в квартире, кувалда так и осталась в руках мертвеца. С другой стороны, у него нет свидетелей, которые подтвердят, что жилец напротив вломился без разрешения. Может быть, ему следует подстраховаться и замарать руки трупа в своей крови из глубокого пореза на щеке? Так легче будет убедить судей и присяжных в том, что на него напали и он был вынужден стрелять в рамках допустимой самообороны. Но что тогда скажут эти, как их, специалисты по баллистике, которые укажут, что стрелял хозяин не в упор, а с некоторой дистанции? Его версия о драке с соседом из квартиры напротив не выдержит этого опровержения, и тогда…
Алкаш нервно улыбается, а затем хохочет во всё горло. Он сидит на полу с револьвером в руке и хохочет, пока есть на то силы. Ну надо же! Как он мог быть так глуп? Это ж
