Она была готова, сдерживала его, успокаивала, когда он не приходил в себя. Лавинии оставалось только благодарить Вселенную за то, что во время подобных припадков номер 1 не использовал свою полную силу, иначе к моменту его окончательного пробуждения от Десятой мало что осталось бы.
Когда он наконец сообразил, где находится и кто рядом с ним, он успокоился. Рафаль все еще дышал тяжело, и рука, которой он стирал пот со лба, дрожала, но он уже пытался улыбнуться, явно смущенный собственной слабостью. Эта улыбка вызывала даже больше горечи и сострадания, чем вызвали бы слезы…
– Мне кажется, нам все-таки нужно прекратить, – прошептал он. – Прости, что подвел тебя, но придется прервать миссию…
– Ты опять за старое? – вздохнула Лавиния. – Все хорошо, это был просто дурной сон, утром станет легче!
– Станет, но… Со мной что-то не так… Я не знаю, что, но мне это очень не нравится… Я не уверен, что справлюсь…
– Справишься, конечно! – убежденно солгала она. – А я помогу! Ты ведь веришь мне? Я бы не стала рисковать тобой, если бы не была уверена… Ты знаешь, как сильно я тебя люблю.
Она обнимала его, и он успокаивался. Лавиния оставалась рядом с ним, гладила по волосам, пока он снова не погружался в сон – на этот раз крепкий, без сновидений. Раньше она тоже засыпала рядом с ним. А на этот раз спать ей совсем не хотелось.
Лавиния убедилась, что он и правда уснул, осторожно выбралась из постели и направилась в соседнюю комнату. Она не собиралась справляться с этим и дальше, ей срочно нужен был совет. Ансгар Фетъе это устроил – он пусть и разбирается!
Ученый, к его чести, ответил сразу, но выглядел он при этом мрачнее тучи.
– Наконец-то, – заявил он. – От тебя слишком долго не было новостей! Что случилось? В чем причина задержки миссии?
– В том, что он слетает с катушек! – раздраженно отозвалась Лавиния. – Вы вообще читали мои предыдущие отчеты?!
– Читал. У него стресс. Для этого тебя к нему и приставили – чтобы научить его успокаиваться.
– Это намного больше, чем стресс! Я тоже сначала пыталась убедить его и себя, что на самом деле бояться нечего, но… Это нечто пострашнее, господин Фетъе. Сегодня он просил меня все прекратить и покинуть Марс.
– Ни в коем случае.
– Да, я пока убедила его, но… Я уже и сама не уверена, что он вытянет.
– Вытянет, – отрезал Фетъе. – Я знаю Рафаля. Я курировал его с детства. Он порой склонен ныть и капризничать – такова печальная черта его характера. Но если нужно, он все преодолевает. Если потакать каждому его желанию, он никогда не станет полноценным лидером Легиона.
Лавиния снова вспомнила полные ужаса глаза Рафаля в миг, когда он только-только вырвался из когтей ночного кошмара. Не было это похоже на каприз… Ей пришлось использовать аргумент, который она откладывала до последнего:
– Господин Фетъе, он считает… Он считает, что слышит Голос.
Некоторое время ученый разглядывал ее молча – как экзотическое животное, которое внезапно научилось говорить. Это бесило, но Лавиния сдерживалась. Фетъе все еще играл в Легионе очень важную роль, злить его не хотелось.
Она прекрасно знала, что такое Голос. Не все легионеры были знакомы с этим явлением, но тем, кто посильнее, доводилось его испытывать. В Легионе считали, что это своеобразные «боли роста», кризис, с которым можно столкнуться только в подростковом возрасте, когда усваивается мутаген.
Вот Лавиния и столкнулась. Врачи Легиона сутки не могли погасить ее истерику, а потом с ней еще месяц работали телепат и психолог. Это помогло, она пришла в себя, а Голос больше не возвращался. Но контакт с этой омерзительной тварью она запомнила на всю жизнь… Да и остальные тоже: среди легионеров тема Голоса считалась запретной, о нем не говорили и даже не думали лишний раз, чтобы ненароком не выпустить из самых темных углов собственной памяти.
Она понимала, что Рафаль слишком взрослый для общения с Голосом. Но не забывала она и о том, что нынешний номер 1 – результат эксперимента, возможно, для него все по-другому…
Она ожидала, что Фетъе рассмеется, но он остался серьезен.
– Нет. Если бы это действительно был Голос, Рафаль не смог бы полноценно работать, ты знаешь об этом. Просто его стресс оказался серьезней, чем я предполагал.
– Так может, это повод прервать миссию?
– Наоборот: это повод давить до конца, только так Рафаль станет сильнее. Продолжай наблюдение.
– Но…
– Достаточно, Лавиния, – прервал ее Фетъе. – Тебя послали туда, чтобы ты помогала, а не разрушила ему карьеру.
– Что? Чем это я ему карьеру рушу?
– В Легионе далеко не все довольны тем, что номером 1 стал Рафаль, а не Гидденис Планта. Теперь за моим проектом пристально наблюдают, ему простят даже меньше, чем остальным. Миссия на Марсе предельно важна. Рафаль должен с ней справиться. Сделай так, чтобы у него все получилось.
На этом Фетъе решил, что сказал достаточно, и просто отключил связь. Козлина старый… Лавиния едва удержалась от того, чтобы швырнуть портативный компьютер в стену. Как будто это реально совет – «сделай так»! Как именно?
Хотя в чем-то он прав: если Рафаль не справится, он вряд ли удержится на посту лидера. А это не устраивало уже Лавинию, она не отказалась от своего плана использовать Первого. Да она в этом плане укрепилась! Рафаль ведь действительно нравился ей, он оказался куда лучше, чем она ожидала… Она не чувствовала той любви, в которой так уверенно клялась ему, и все же Лавиния не хотела терять этого мужчину.
Поэтому она заставила себя поверить, что беспокоится он зря, никакой угрозы нет – а миссия должна быть продолжена.
* * *
Обратный отсчет на бомбе включился сам собой.
Такого не ожидал никто – даже сенатор Вестин Моран, который только что угрожал активировать взрывное устройство. Он-то явно блефовал, причем блефовал плохо. Да, он прикрутил себя цепями к бомбе, но Виндар чувствовал: истинного ужаса Вестин не испытывал. Похоже, сенатор ни на миг не допускал, что бомба действительно может взорваться.
А получилось вот как…
Таймер стал не единственным сюрпризом, который преподнесла им поделка пиратов. Из корпуса бомбы появились тонкие щупы, сомкнувшиеся на Вестине, как кандалы. Теперь сенатор не смог бы освободиться, даже если бы захотел.
Происходящее не было частью игры. Виндару хватило одного взгляда на растерянное лицо сенатора, чтобы понять это. Вестин испуганно дернулся, но не смог даже сдвинуть с места грандиозный корпус бомбы. Таймер продолжал работать, до взрыва оставалось меньше пятнадцати минут.
– Да, не ожидал, – признал Виндар. – Ты хоть что-нибудь понимаешь?
– Они устраняют слабые элементы, – указал Гидденис. – Похоже, настоящими организаторами этого цирка стал не Совет Пяти, ими просто прикрылись. Теперь тех, в ком не уверены, уберут, а вину, вероятней всего, возложат на нас.
Номер 2 держался на этой миссии неплохо. Пожалуй, слишком эмоционально, но ничего откровенно опасного он не делал… По крайней мере, пока. Виндару почему-то было неспокойно рядом с ним, раньше такого не случалось.
Теперь, когда ситуация шла не по плану, он наблюдал за Вторым еще внимательней, ему было любопытно, что будет делать Планта.
Вестин же наблюдать не собирался, сенатор, все еще бьющийся возле бомбы, как пойманное в ловушку насекомое, все больше паниковал.
– Да помогите же мне! Скорее, так не должно было случиться!
Гидденис молча направился к нему. Виндар остался на месте, ему бомб еще на Феронии хватило.
– Ты где этот мусор взял? – поинтересовался Девятый.
– Саанви, – выдохнул сенатор. – Это ее люди доставили… Она сказала, что это всего лишь подстраховка!
Саанви Скайлер, значит… Сенатор, укрывшаяся на военной базе. Она, как и все в Совете Пяти, была представительницей богатой семьи, ее с детства готовили к политической карьере… А она, очевидно, превзошла все ожидания, спевшись непонятно с кем. Бомбу точно изобрели не на Марсе, и Виндар вполне допускал, что какая-нибудь крупная пиратская гильдия тоже приложила руку к восстаниям.
Пока он размышлял об этом, Гидденис внимательно осмотрел появившиеся из бомбы щупы. На трясущегося сенатора он не обращал внимания.
– Ты можешь свой научный интерес позже удовлетворить? – не выдержал Виндар. – Что-то же надо делать!
Если бы это была обычная бомба, они могли бы просто забрать сенатора и бежать в укрытие – людей поблизости все равно нет, опасность никому не угрожает.
