Хикка. Обмен.
Мне в инвентарь падают две бутылочки маны. Малые, но мне достаточно. Мне достаточно даже одной. Восемьдесят пунктов маны – и я вбиваю два шара огня в прыщавую рожу Грыма. Один за другим, с разрывом в пять секунд. Прямо в упор – чтобы не промахнуться. Раз… два… три… четыре… На цифре «пять» Грым сдох.
Босс растёкся жирной кляксой, и Григор торопливо протянул руку. Лут прежде всего, и как всегда – на нужды группы. Я обернулась к Хикке.
– Сколько я тебе должна?
– За что?
– За ману.
– Нисколько. – Хикка замотала головой, зажмурив глаза для убедительности. – Это я тебе должна.
Понятно, что она говорит не про шмотки или опыт. Её проняло. Большинство людей ведёт себя так и в реальной жизни. Они не верят в плохие вещи. Не верят, даже когда те происходят с ними прямо сейчас. Может быть, всё вокруг – просто антураж для очередного игрового аттракциона. Но я не собираюсь проверять это на себе.
– Надо обыскать здесь всё. Тут должны быть тайники, – деловито командует Серёжа.
Интересно, как он собирается это делать. Единственный из группы, у кого была хоть какая-то наблюдательность – это КолоБрод. Ну и теперь ещё я, но я не хочу это афишировать. Не собираюсь увеличивать Лире её золотой запас. Пока Григор и Хикка суетятся, я разглядываю зал и стоящие в нём приспособления. Хожу среди них, трогаю руками.
Косой крест. На таком распяли кого-то из апостолов. Руки и ноги должны быть разведены в стороны буквой Х. Но к этому кресту жертву не прибивали гвоздями. На коротких цепях висели две пары кандалов – ручные и ножные.
Колодки. Большая дыра для головы, две по бокам – для рук. Высота такая, что стоять можно только прогнувшись и отклячив задницу, в позе раком. Жертва надёжно зафиксирована и доступна спереди и сзади.
Козёл – жуткий прапрадед школьного гимнастического снаряда. На четырёх ножках, с острой гранью по верху. На это ребро человека клали животом или грудью. Руки и ноги крепили к основаниям ножек. Там тоже есть кандалы. Ребро заляпано чёрным и бурым.
Здесь всё заляпано чёрным и бурым. Особенно много потёков на алтаре. Большой глыбе из чёрного камня. Зал похож на логово маньяка из сериалов «Нетфликс».
Это всё декорации, убеждаю я себя. Страшилки для нубиков. Здесь даже кровью истечь нельзя, просто падает здоровье. Но во мне всё твёрже и увереннее поселяется мысль – всё это здесь есть. Не в нубятнике, в большом мире. И даже если монстры на такое не способны, игроки с игроками смогут сделать всё, что угодно.
Я снова вспомнила подземелье Чёрной королевы. Тоненькую белую фигурку, подвешенную на крюке, словно туша на бойне. Её отчаяние и страх, разлитые в воздухе. Как далеко можно зайти в мире, где нет смерти, зато существует боль?
– Мариша! – машет рукой Серёжа. – Пойдём отсюда, наконец.
Прямо за троном Грыма – ещё один проход. Он шире, чем дыры, из которых лезли кобольды, чтобы прийти на помощь боссу. По размеру – как туннели на верхних этажах.
Мы проходим по нему не больше десяти шагов и оказываемся снаружи, на склоне холма. Про себя я благодарю всех неизвестных мне пока богов этого мира, что нам не пришлось лезть обратно через шахты. Вход зарос каким-то бурьяном. Я уверена, что если мы сейчас захотим вернуться в пещеру, то просто не найдём его. Игровые условности. Я начинаю к ним привыкать.
Над головой раскинулось звёздное небо. Системные часы показывали, что в Москве сейчас 3:32. Мы проходили подземелье больше семи часов. Дорога оказалась совсем рядом. Группы шахтёров сновали по ней даже ночью. На палках шахтёры несли гранёные стеклянные фонари со свечными огарками внутри. Издали они казались стайками светляков, летящими к городу.
Мы шли молча. Серёжа хмурился – наверное, готовился к разговору с Лирой, Хикка никогда не отличалась болтливостью, а я просто устала. Выгорела.
Ночь пахнет мятой и полынью, и ещё чем-то знакомым, названия я не помню. Воздух тёплый и сухой. За всё время, пока я здесь, дождя не было ни разу. Невозможно сказать: «Давай не будем сегодня качаться, на улице жуткий ливень». Наверное, где-то здесь дождь льёт непрерывно. Это тоже игровая условность.
Мы шли минут двадцать. Лире как раз хватило времени, чтобы досмотреть шоу с нашим участием. Сейчас на моём стриме 128 тысяч просмотров. Один из них – Лира. Когда разбойница сдулась, все её зрители перепрыгнули ко мне. Всем хотелось увидеть финал. Почему ко мне, а не к паладину или Хикке? Может, потому, что я единственная из группы повесила тег #доспехпифона. А что такого? Мы бьёмся с боссом. Никаких фейков.
Нас встречали у околицы, там, где тракт превращался в одну из городских улиц.
– Ты овца! – Лира брызгала в меня слюнями. – Ты нарочно меня слила!
– Я?!
– Да, ты! Ты нарочно меня не отлечила, сучка!
– Лира, хил лечит танка. Мы же это разбирали, – Серёжа пытается вступиться за меня.
– Заткнись! – От её воплей закладывает уши. – Не смей её защищать. «Свою женщину»! Давно ли она стала твоей женщиной, а?! Хрен на подсосе!
– Лира, ты всё не так поняла!
– Думаешь, я не замечаю ваши переглядки у меня за спиной, не вижу, как она к тебе свои сиськи подкатывает?!
– Мне хоть есть что подкатывать! – я подкидываю строго отмеренное брёвнышко в костёр Лириной истерики, и она сваливается в полный невсебос.
Лира визжит, пытаясь вцепиться мне в волосы. Система трактует её действия как агрессию и выдаёт мне запрос:
Игрок Лира хочет прикоснуться к вам. Согласиться (Да/Нет).
Глупый вопрос: нет, конечно. Хорошо, что мы в нубятнике. В большом мире эта дрянь нашла бы способ размазать меня по мостовой. Лира беспомощно скребёт ногтями в сантиметре от моего лица.
– А может, ты просто слишком тупая? – вбиваю свои слова, как гвозди. – Тупая и жадная сука. Слишком тупая, чтобы выполнить то, что сказал тебе лидер. Настолько тупая, чтобы опозорить его перед всеми своими зрителями. Знаешь, Серёжа, сколько людей смотрело на её шапито с конями? Сто двадцать тысяч!
Я била словами в Лиру, но целила в Серёжу. Он должен увидеть Лиру такой, как я говорю. Она сразу хотела повесить поражение на меня, а когда я вытащила группу, то стала ненавидеть меня ещё сильнее.
– Ты нарочно слила меня! Ты хочешь мой квест, мой доспех!
– Мелкая жадная дрянь! Да это ты подставила Колоброда, – я ткнула пальцем в офигевшего лучника. – Нарочно не стала вырезать
