на землю. Упала в траву и раскинула руки. Таша, размазывая по щекам остатки слез, подошла и легла рядом.
— Хорошо, что ты не нажала курок. — Она благодарно погладила руку Ники.
— Не смогла. Кишка тонка.
— Нормальная кишка, просто рано еще было.
— Наверное. — Ника всхлипнула и вытерла побежавшие слезы.
Вскоре подошел всклокоченный и ожидающий взглядом взбучки, Шепот. Присел рядом с девушками и примирительно произнес:
— Отбились.
— Что случилось? — Спросила Ника, подразумевая, что тот понимает, о чем речь.
— Болт встал при перезарядке криво, заклинил насмерть, я хотел уже бежать под пули, чтобы отвлечь их от вас. Скажи Потапычу чтобы додумал конструкцию.
— Ладно, скажу. — Ника помолчала. — На мотоциклах дальше поедем, если они на ходу.
Валяться после боя было опасно. На звуки стрельбы могли спешить другие отряды, призванные из разных общин для поимки необращенных, дерзко забравшихся не на свою территорию. Бойцы собрали все оружие и боеприпасы. Патроны к автомату оказались теми же, что и для ПМа. Ника снарядила обойму пистолета пятью патронами и убрала его в кобуру на голени под штаны. Короткий трофейный автомат лучше подходил для перестрелок, чем пистолет. Его она повесила на плечо.
Шепот тоже добавил к своему арсеналу короткоствольный автомат. Собрал пару болтов, которые смог найти. Из двух мотоциклов исправным оказался только один. У второго пуля пробила двигатель. Едко пахнущее топливо перелили в один бак. Шепот, умеющий управлять подобным транспортом, сел за руль. Ему пришлось сидеть почти на баке, чтобы девушки смогли уместиться на сиденье.
Первым делом отправились искать Чирка. Нашли его в той балке, где подстрелили первого мотоциклиста. Он был мертв и обезображен выстрелами в лицо до неузнаваемости. Его похоронили в неглубокой яме, вырытой наспех. Ружье приторочили к мотоциклу, а патронташ Шепот повесил себе. Никогда нельзя было предугадать, к какому оружию удастся разжиться боеприпасами. Напоследок сверились с картой, выбрали маршрут и отправились по нему в надежде серьезно увеличить отрыв от преследователей. 9.2
Ивана, растерянного и напуганного неожиданным обстоятельством, заставили под прицелами автоматов присоединиться к тварям. Он еще не понимал силы своего взгляда и пытался смотреть в лицо своим бывшим товарищам, которые в страхе отворачивались.
— Не смотри сука сюда, выстрелю! — Вопил Борис, переживший приступ страха после контакта со взглядом Ивана и мотал стволом автомата вслепую. — Переметнулся гад, когда успел. Шушукался с ними, вот и получай, теперь ты в одной упряжке с тварями.
— Я не хочу быть с ними. Я не такой, посмотрите лучше, вам показалось, со мной все нормально. Я же ничего не чувствую! Мужики, ну посмотрите на меня! — Иван сорвался на истерику и кинулся к коллективу, членом которого был еще несколько часов назад.
— Пошёл… — Борис выстрели в землю перед ногами бывшего напарника.
Пуля отрикошетила от земли и жужжа, пролетела в сантиметре от щеки Ивана. Парень остановился, поняв, наконец, что его убьют, если он продолжит убеждать их в своей нормальности. Сел на дорогу и принялся горько рыдать, вытирая слезы, градом бегущие по щекам.
— Вот вам и замена. — Пробурчал в сторону тварей Борис. — Сегодня собак побережем, на вас поедем. Ванька здоровый конь, откормленный, пахать и пахать.
— Что я скажу родителям? — Иван поднял зареванное лицо.
— В землю сука! — Зло предупредил Борис. — Как есть, так и скажешь. Обернулся по причине собственной тупости. Входил в непосредственный контакт с тварями, чем спровоцировал необратимые изменения организма, несовместимые с принципами человеческого общества. — Он процитировал наизусть текст приговора о переводе нормального человека пораженного черным спектром в общество изгоев-рабов. — Если хочешь, могу пристрелить тебя, а родителям скажем, что погиб геройски? Готов к такому?
— Нет. — Иван вытер рукавом под носом.
— Вот и замечательно. Иди в упряжку к тварям, они тебе расскажут по-свойски, что к чему. Живо!
Иван поднялся и поплелся к кучке подростков, взволнованных разозленным Борисом. В этот момент он ненавидел их еще больше, чем раньше и желал каждому смерти, мучительной и долгой.
— Твари. — Произнес он сквозь зубы и наградил Игната уничтожающим взглядом. — А я ведь тебя…
— Если бы не я, тебя бы уже не было. — Ответил Игнат, выдержав взгляд. — Не бычься, после обращения жизнь не заканчивается.
Иван, привыкший к тому, что твари не смеют слово сказать, опешил такому ответу. Игнат дал понять, что он теперь на одном уровне с ними. Подростки больше не прятали взгляд, а смотрели ему прямо в глаза. Как новенький, он еще ощущал холодящий душу страх, транслируемый черным спектром, только несоизмеримее слабее того, который испытал, когда пуля повредила генератор.
— Почему я ничего не чувствую? — Спросил Иван, все еще надеясь, что не было никакого обращения.
— Почувствуешь, когда из-под зонтика выйдешь. — Тихо произнес Игнат.
Свежий обращенный подозрительно посмотрел на свой новый коллектив и сделал несколько шагов в сторону, проверяя ощущения. Шаг за шагом, он отошел от повозки, внутри которой жужжал генератор. Там, где обычно он ощущал присутствие спектра в виде давления и черных видений, не было ровным счетом ничего. Он отошел еще на несколько шагов. Твари и люди с интересом наблюдали за его экспериментом.
Иван отошел на пятьдесят метров, недопустимую дистанцию, за которой его гарантированно ждала смерть и только здесь смог почувствовать что-то отдаленно похожее на излучение черного спектра. Бледные тени замерли между деревьями, выжидая новую жертву. Они уже не будоражили воображение настолько, чтобы потерять контроль над собой. Тени и тени, не страшнее воображаемой «бабайки» под кроватью.
— В дорогу! — Выкрикнул Борис. — Ванька, запряжешься в рабочую телегу. Нам сегодня скорость понадобится.
Иван покорно вернулся на дорогу и безропотно впрягся в оглобли. Игнат занял место рядом.
— Ты не злись, пожалуйста, на меня. Я не знал, что так получится. Просто хотел вытащить тебя и всё.
— Лучше бы я исчез. — Сквозь зубы шикнул Иван. — Ушел героем, вернусь тварью.
— Ушел трусом, а вернешься человеком. — Без всякого пиетета к прежнему уровню бывшего необращенного произнес Игнат.
— Ты чтоль, человек. — Иван исковеркал последнее слово, чтобы задеть напарника по упряжке. — Твари вы, хуже собак. Не стану я одним из вас. Никогда.
— Никто не просит тебя об этом. Живи, как умеешь, только скоро ты поймешь, где твое место. Тебя быстро научат знать его.
— Хорош брехать, твари. Разгоняйтесь уже! Наш друг, Маратка, поди, спылил еще час назад за славой.
Игнат привычно склонился вперед и сдвинул с места тяжелую повозку. Иван пока что не знал технику извозчика и больше мешался.
— Просто смотри, что я делаю, и повторяй за мной. — Предложил он Ивану. — Так нам обоим будет легче.
Напарник запыхтел и ничего не ответил. На
