она определяла конъюнктуру рынков, диктовала мировые цены на многие товары и ресурсы, да и просто славилась прекрасной купеческой атмосферой.
На языке же народном, пусть и не отражающем всей сути, это означает просто базар – слово, которое долго еще будет преследовать выставку. В 1991 году этот путь является для ВДНХ был одним из возможных, но не единственным и главное – не исключающим других. Но чем ближе к концу года, тем явственнее будет проявляться Ярмарка, которая в конечном счете и поглотит все. Даже корпоративная газета постсоветского ВВЦ, выродившаяся до каталога фирм-арендаторов, возьмет именно это название: «Ярмарка», хотя официального применения этого термина приблизительно к выставочному центру в целом будут избегать, кажется, всегда.
Парад конверсий
Однако даже в качестве ярмарки ВДНХ-91 имеет очевидные сложности. Научно-познавательный журнал «ВДНХ СССР», который успешно распространялся по подписке во все регионы Союза и три десятилетия знакомил читателей с передовыми достижениями страны, вдруг переключается на «тайны психики», «инопланетян среди нас», не может устоять даже перед последователями Порфирия Иванова. Такая корректировка тематики не мешает ему сменить название на «Прогресс». О достижениях теперь принято говорить только «в кавычках», кем бы ни был говорящий – резидентом выставки, директором, корреспондентом, рядовым сотрудником. Следуя логике интервью и официальных заявлений, само название выставки пора начинать писать как В»Д»НХ, хотя более достойна заключения в кавычки в 1991 году была буква В – сама выставка. Выставочное дело называют тормозом на пути к бизнесу:
– Время звонких литавр и победных реляций наложило мрачный отпечаток на страну и ее зеркало (Здесь очевидная подмена: выставка, создававшаяся и функционировавшая с 1939 года именно для этих целей, не могла наложить какой-либо отпечаток на саму себя, на смыслообразующую функцию – Авт.) Достижения были на рапортах, достижения были в павильонах. Именно на этом призрачном фундаменте непоколебимо стояло советское выставочное дело. Именно это и стало главным тормозом» на пути к бизнесу, – из типичного интервью.
ВДНХ отказывается от закрытых выставок. «Авиадвигателестроение-90» впервые позволяет продемонстрировать зарубежным и советским покупателям продукцию отрасли, прежде глубоко закрытой. На двигатели, превышающие качеством мировой уровень, сразу находится множество покупателей: 150 деловых контактов с зарубежными фирмами, 800 – с нашими, и каждый пятый касался покупки авиадвигателей, вот итог выставки.
– Мы прорубаем окно на внутренний и внешний рынки, – с гордостью говорят организаторы. Договоры способствуют науке: совместно с немцами разработан первый двигатель на водороде и метане, чего никогда не случилось бы без контакта на ВДНХ. Двоякость ситуации, однако, в том, что новый подход, действительно стимулируя развитие, оставляет ему единственную цель – конечную продажу за рубеж.
Совсем недавно «космос» и «коммерция» казались несовместимы. Но вот советское предприятие «Энергия–Буран» демонстрирует все свои секреты в павильоне «Космос». Однако и здесь все непросто: ведь речь идет о конверсии. Еще одно модное слово означает переформатирование отрасли на повседневные нужды, например, тех же ракетно-космических технологий в отрасли народного хозяйства. «Машиностроение – конверсия – рынок» – так называлась экспозиция; она и подобные ей, пожалуй, свидетельствуют и о конверсии самой ВДНХ. Новые принципы выставочного дела – свободный вход для любых предприятий (разумеется, для располагающих необходимыми финансовыми средствами), возможность выгодно продать и купить все, что угодно, борьба с закрытостью и рыночными тайнами.
Однако далеко не все выставки производят такое идеальное впечатление.
– Мальчик, почему в павильоне нет народа? – спрашивают ребенка на входе в павильон.
– Потому что не дают значков и пакетов!
При всей игривости подобного ответа, он отлично иллюстрирует проблемы многих выставок, особенно «второго ряда». Отсутствие ярких рекламных плакатов, скромное оформление выставочных стендов: отечественная полиграфия в кризисе, да и денег у большинства участников нет. Сотрудники компаний отрабатывают рабочее время и убегают из павильонов, у них нет личной заинтересованности, выставка для них —дополнительная нагрузка. Да и условия, в которых им приходится работать, более чем скромные – стол и стул. Даже зарубежные выставочники не задерживаются на своих стендах. Наиболее проблемно все, что связано с сельскохозяйственной отраслью, которая с переходом страны «на рынок» и выставки на хозрасчет становится самой убыточной. Сельхозтехника раскупается еще до производства, продавать нечего – а, следовательно, и в выставках в их новом понимании необходимости нет: выставляется лишь та продукция, что навязана предприятиям распоряжениями сверху. Чтобы «оживить» такие выставки, устраиваются аукционы – распродажи экспонатов по завершении выставочных дней: хотя бы какие-то деньги. Именно в 1991 году аукционы стали проводиться на ВДНХ впервые.
Так замыкается круг для ВДНХ, организованной когда-то в первую очередь как передовая сельскохозяйственная выставка. В поддержку сельского хозяйства издаются материалы, которые распространяются на специальных выставках, посвященных приватизации агропромышленного комплекса. ВДНХ и здесь выступает «впереди всех» – только на сей раз призывая страну расстаться с тем, для популяризации чего и создавалась.
Раздел «Экспонаты» журнала «Прогресс» дает возможность оценить, на что обращают внимание в 1990 и 1991 годах, как и в прежние времена. Отличий немного – любая информация из раздела теперь завершается словами «покупается» и «продается», а в описании экспонатов все чаще встречаются характеристики «магический», «чудодейственный», «волшебный» – даже если речь идет о предметах, которые принято оценивать совсем по другим критериям, например, коммутаторах. Что же в 1990 и 1991 годах экспонируется на выставке впервые?
Утюжок «Солнышко», чудо-печь для блинов «Ускорение», дистанционный градусник для измерения температуры в доменной печи, «гремучий газ» для протезирования в стоматологии, фильтры для воды из титана, чулочно-носочные автоматы, дельтапланы для химической обработки леса, домкраты, очистные сооружения, конвейерная установка для производства витаминной подкормки для животных, дистанционное управление мостовыми кранами, советские микроволновые печи, ткани из новых модифицированных волокон и нитей, «рефлесометры», которые способны измерить быстроту реакции у операторов станков, летчиков, монтажников, автомобилистов и спортсменов (а возможно, и сотрудников «рыночной» ВДНХ), души для дачников, полуавтоматические стиральные машины, приборы для регулировки света и питания растений (подобные им и по сей день продаются как инновационные разработки), «противогаз для мирного времени» (обеспечивает защиту на производстве), акустические антенны, машины для очистки железнодорожных вагонов, установки для осушки воздуха и экономии электроэнергии, системы автоматизированного чтения и корректирования ошибок «АУТОР» с «простым, интуитивно понятным интерфейсом» (из инструкции), приборы для определения запыленности в воздухе, которую изобретатели предлагают контролировать отныне «лазером, а не носом». В общем, то же, что и всегда – предметы для быта и для производства, строительства и медицины. Вот только будущее многих экспонатов с переходом на рынок начинает вызывать сомнения. Это отлично иллюстрирует такой пример.
Быстрый и точный способ определения кислотности желудочного сока придумали сотрудники ВНИИ гигиены водного транспорта (Одесса) – новый анализ, позволяющий вместо полутора часов
