мысль.
Благодарно склонив голову, Стайлз вдруг громко чихнул и полез за носовым платком. Хм, нос-то у него уже красный, видимо, насморк совсем одолел… Весна — время коварное, что говорить.
— Будьте здоровы, — сказал я и вышел из кабинета.
ГЛАВА 25
Дверной молоток на двери дома Дорстоунов скрывал мрачный траурный венок, так что я постучал кулаком.
Слуга, открывший дверь, проводил меня в библиотеку, где, сидя в кресле, ждал глава семейства. Рядом с ним на столе стоял поднос с тостом и чашкой чая, но ни к тому, ни к другому отец девушки даже не притронулся.
Приблизившись, я обратил внимание на его покрасневшие опухшие глаза и мятую одежду, словно Дорстоун спал, не раздеваясь. Его смятение можно было понять: фактически потерять сына из-за расстройства рассудка, а потом еще и дочь, павшую от руки убийцы… Настоящий ад.
Не дождавшись приглашения, я придвинул к себе стул, уселся и обратился к хозяину дома:
— Мистер Дорстоун, мне очень жаль, однако есть несколько вопросов. Впрочем, ничего сложного.
Он безнадежно глянул мне в глаза.
— Нет ли вероятности тайной помолвки между вашей дочерью и мистером Эддингтоном?
Если да, сходство с Роуз приняло бы четкие очертания.
— На прошлой неделе, — едва заметно покачал головой Дорстоун, — Джейн по секрету поведала мне, что Эддингтон ее беспокоит: вроде бы он уже не проявляет столь же искренних чувств, как раньше. Я сказал, что это полная ерунда. Надо быть глупцом, чтобы потерять такую девушку.
— Не связаны ли вы или члены вашей семьи с компанией «Желтая звезда», с Террингтоном или Престоном?
— Нет. Почему вы спрашиваете?
— Тогда, может быть, с «Болдуин»? Или с министром внутренних дел?
Он с недоумевающим видом откинулся в кресле.
— Кто вам такого наговорил?
— Нет-нет, никто.
— Тогда к чему подобные вопросы? — вспыхнул Дорстоун и тут же, разрыдавшись, спрятал лицо в ладонях.
Я замолчал. Через несколько минут собеседник успокоился, достал платок и вытер нос.
— Прошу вас, не надо… — попросил он. — Прекратите эти глупые, бессмысленные расспросы.
— Мистер Дорстоун, я вам сочувствую. И все же… У нас есть основания полагать, что Джейн собиралась навестить вашего сына…
— Она ездила к нему почти каждый месяц, — сказал Дорстоун, облизав сухие губы. — Сидни больше никого не хотел видеть.
— Прошу у вас разрешения его посетить.
— Конечно, я могу написать сыну письмо, — нерешительно пробормотал он. — В любом случае, нет ни малейшего шанса, что Сидни имеет отношение к…
— Тем не менее, я был бы вам очень признателен.
Он медленно поднялся и, переместившись за стол, достал лист бумаги и обмакнул ручку в чернильницу. Несколько минут в комнате раздавался лишь скрип пера, и вдруг Дорстоун в панике оторвал взгляд от письма, словно выйдя из ступора.
— Вы не должны рассказывать ему о Джейн. Доктор сказал, что любое потрясение может убить Сидни! Его нервы слишком расшатаны.
— Он не знает о смерти сестры? — изумился я.
— Не знает. Поклянитесь, что будете молчать! В противном случае письмо я вам не отдам.
Он схватил бумагу, будто собираясь тотчас ее разорвать.
Я подавил стон разочарования. Каким же, черт возьми, образом должен я в таком случае выяснить хоть что-то об убийстве Джейн?
Так или иначе, слово дать пришлось, и Дорстоун, поставив подпись, слабым движением, словно лишившись последних сил, подтолкнул ко мне законченное письмо.
— Пожалуйста. Вы получили то, что хотели, а уж будет ли с того толк…
Он уперся локтями в стол и снова закрыл лицо.
— Благодарю вас, — тихо сказал я и вышел из комнаты.
Добравшись до Чаринг-Кросс, я сел на поезд до Суррея и принялся размышлять: как расспросить Сидни о сестре, не перейдя черту. Были вещи, которые я сказать мог, была и запретная тема.
Поезд, скрипя тормозами, подошел к станции. При выходе из вагона мой взгляд сразу упал на указатель к здравнице. Итак, мне налево. «Седдон-холл» — в четверти мили от вокзала.
Ворота для пешеходов были открыты, и я прошел извилистой дорожкой к внушительному корпусу из светлого камня, строгие линии которого смягчали высаженные через правильные интервалы деревья.
Я открыл дверь в квадратное фойе, украшенное изображениями медиков, заботливо обследующих прикованных к постели пациентов. Все картины были написаны маслом, и на каждой присутствовал маленький столик со сверкающей бутылью. Подозрительно прищурившись, я разглядел этикетки с надписью «Седдон»[6] и невольно фыркнул.
— Добрый день! — раздался за моей спиной мужской голос.
Обернувшись, я вынужден был приноровиться к росту подошедшего ко мне человека, едва достигавшему пяти футов.
— Здравствуйте. Я — инспектор Корраван из Скотланд-Ярда. Хотел бы увидеть одного из ваших пациентов, — сказал я, вытащив письмо.
— Меня зовут Харпер, я здешний администратор.
Открыв письмо, Харпер внимательно ознакомился с содержанием, и его лицо застыло непроницаемой маской.
— Хм. Мистер Дорстоун… — Сложив бумагу, администратор вернул ее мне и сообщил: — Боюсь, посещение этого пациента ограничено.
— Мне требуется всего лишь несколько минут, если уж все так строго. У меня срочный вопрос по линии одного расследования. Его отец…
— Его отец не имеет полномочий предоставления допуска к нашим больным, — выпрямился во весь рост коротышка.
— Надеюсь, мистер Дорстоун находится в здравнице? — сдерживая гнев, осведомился я.
— Разумеется. — Харпер заложил руку за лацкан жилета. — Однако пациенту не следует разговаривать с посетителями, которые могли бы его расстроить. Это касается и полиции.
— Знаете, кто такой Том Флинн? — понизив голос, поинтересовался я.
— Да, — прикусив губу, ответил администратор.
В марте прошлого года Том Флинн опубликовал серию статей о злоупотреблениях, царивших в лечебнице «Кортвелл». Тамошние доктора ставили эксперименты над больными, проводя лечение магнитотерапией и инъекциями железа, вследствие чего несколько пациентов скончались. Разразился громкий скандал; в итоге лечебнице пришлось сменить почти весь штат.
— Так вот, Том Флинн — мой большой друг.
Я довольно сильно преувеличил, однако взгляд коротышки выдержал твердо.
Поджав губы, Харпер сделал жест, означающий, что он умывает руки.
— Ну что ж… Обязан вас уведомить, что данный пациент в прошлом причинял себе увечья. Если подобное произойдет после вашего визита, мы возложим всю вину на вас!
— Приложу все силы, чтобы не расстроить мистера Дорстоуна. Скажите, покидал ли он за последние несколько месяцев пределы здравницы?
Бросив на меня кислый взгляд, коротышка исчез в кабинете, и я расслышал отдаленный звук колокольчика. Наконец Харпер вышел с папкой в руках, а из-за угла появилась медицинская сестра — приятная женщина лет тридцати пяти.
— Да, мистер Харпер?
— Миссис Ньюком, прошу вас найти в карточке все, что заинтересует инспектора. Затем проводите его в палату пациента. Визит будет кратким.
Последнюю фразу
