заниматься своими делами. Евгения Никитична зашла за тряпкой – кто-то из детей пролил в столовой компот, и увидела меня. Сам не знаю, как, в общем, я рассказал ей про свою мечту. А она улыбнулась и сказала, что у хороших людей мечты всегда сбываются. Я тогда переспросил, каким образом может сбыться моя мечта. Евгения Никитична ответила, что прежде всего мне надо окончить школу с золотой медалью, а дальше все устроится.
Когда я получил аттестат с отличием и пресловутую медаль, Евгения Никитична познакомила меня с Николаем Сергеевичем Кориным, молодым ученым-химиком, подающим большие надежды. Николай Сергеевич, несмотря на возраст, уже имел в коллективе авторитет, поэтому меня приняли не куда-нибудь, а в МГУ только на основе собеседования.
– Надо же, а ты мне об этом никогда не рассказывал, – протянул Егор.
– Я бы и сейчас не рассказал, но эта небольшая предыстория нужна для того, чтобы ты понял суть дела. Закончив университет, я поступил в аспирантуру и несколько лет работал под руководством Николая Сергеевича. От него-то я все и узнал под великим секретом.
Тридцать лет назад химический факультет в университете возглавлял академик Туманский – уникальный ученый. Давид Александрович во главе достаточно большой группы ученых, куда входила также его дочь Мария, занимался разработкой и апробированием новых лекарственных препаратов. Академик преследовал благую цель – он искал лекарство, помогающее при заболеваниях сердечно-сосудистой системы. Через несколько лет работы препарат был готов. Результаты были ошеломляющими: принимая всего одну таблетку в сутки, больной через пару недель избегал необходимости делать операцию или вшивать кардиостимулятор. Однако у таблеток оказался один весьма существенный недостаток. Если доза превышала одну таблетку в сутки, человек мгновенно умирал… от инфаркта или инсульта. То же самое происходило с абсолютно здоровыми людьми, выпившими сразу две и более таблеток.
Лекарство, естественно, так и не попало в широкую продажу, хотя все остальные разработанные Туманским препараты работали просто великолепно.
На тот момент, когда я познакомился с Кориным, Туманский уже умер, потом что-то случилось с его дочерью, и она ушла из науки, но Корин не оставлял надежды продолжить дело своего руководителя. Втайне он пытался улучшить формулу, но у него так ничего и не вышло. Потом, ты сам знаешь, грянула перестройка, НИИ стали стихийно закрываться, многие видные ученые перебрались на запад. Наша группа распалась, и я ушел работать сюда.
– Что-то я ничего не понял, – Егор обалдело потряс головой. – Для чего мне твоя биография?
– А для того, чтобы донести до тебя следующее: на крышке коробки конфет, которые прислали твоей девушке Кире, я нашел остатки лекарства, которое в свое время было разработано академиком Туманским. И я бы никогда его не обнаружил и не идентифицировал, если бы не знал его составляющие. То есть, если бы в свое время твоя бабушка не познакомила меня с Николаем Сергеевичем, а тот не рассказал об этом препарате. А еще, если бы мы с тобой не дружили, ты пошел бы к другому специалисту, а тот – зуб даю! – никогда бы не определил это лекарство и его убийственные свойства. Этого препарата не было и нет в продаже, и о нем знает только узкий круг людей.
– Ты хочешь сказать, – у Егора внезапно затряслись руки, – Что смерть Аллы была не случайной? Киру действительно хотели убить?
– Вероятнее всего, – кивнул Михаил. – Причем круг подозреваемых очень узок. О лекарстве, поверь мне, знают считанные люди. А уж у кого оно есть в наличии – я ума не приложу. Нужно искать кого-то, кто работал в группе.
– А дочь Туманского? Где она сейчас? – Егор соскочил со стула.
– Не знаю, с ней что-то произошло, а что именно – понятия не имею, – пожал плечами Михаил. – Подожди! Я сейчас! Он вытащил из кармана сотовый, набрал номер и поднес телефон к уху.
– Машуня! – голос Михаила стал таким приторно сладким и присюсюкивающим, что Егор не выдержал и расхохотался. – Зая, тут к вам один мужчина подъедет, ты ему помоги найти матерьяльчик. Он все сам объяснит. Спасибо, золотце! Очевидно, собеседница сказала что-то приятное, потому что Михаил засмеялся и чмокнул в трубку.
– Ну вот, давай, дуй вот по этому адресочку. – Михаил быстро нацарапал что-то на обрывке тетрадного листа. – Там находится научная библиотека. Покопайся в подшивках, я уверен, ты найдешь много информации относительно академика Туманского. Его все любили: и власти, и журналисты. Человек был что надо! С большой буквы!
Егор выхватил листок у Михаила из пальцев, сложил его вдвое и затолкал в карман куртки.
– Спасибо, друг! Я поеду, на работу возвращаться уже не буду.
– Свои люди, сочтемся! – отмахнулся Михаил. – Девушку свою пока не пугай, сначала надо все разузнать как следует.
– Я при всем желании ее не перепугаю, – хмыкнул Егор. – Во-первых, она на меня обиделась и не звонит весь день, а во-вторых, батарея у моего телефона разрядилась, я его на работе и бросил, теперь уже возвращаться не буду. Тем более, до пяти Кира на работе, будем надеяться, что ничего плохого до вечера не произойдет.
Научная библиотека располагалась в сером двухэтажном здании с высокими узкими окнами и облупившимся крыльцом. Егор потянул на себя тяжелую металлическую дверь и оказался в темном холле с мраморным полом и тяжелыми, горевшими тусклым светом, люстрами.
– Молодой человек, вы куда? Здесь научная библиотека, – пожилая женщина со старомодной халой на голове, в тяжелых очках в роговой оправе и накинутой на плечи шали, сидевшая за конторкой, отложила в сторону книгу и строго посмотрела на него поверх очков.
– Я знаю, – потупился Егор и смущенно улыбнулся. Он мог быть обаятельным, когда хотел. – Мне нужна… Он поспешно выудил из кармана листок. Библиотекарша наблюдала за его действиями со смесью недоверия и беспокойства, словно опасаясь, что Егор достанет из кармана гранату.
– Мне нужна… Маша Рокотова. Она на работе?
– Ах, Машенька! – лицо регистраторши расцвело, как пион ранним летом. – Вот сюда, сюда, пожалуйста, осторожно, не споткнитесь, ступенечка. Приговаривая на разные лады и кивая головой, как китайский болванчик, тетка проводила Егора через арку в большой зал и поспешно ретировалась. Егор тут же мысленно представил, как она, округлив глаза, рассказывает коллегам о его визите и обсуждает бедную Машу.
Читальный зал выглядел иначе, чем его представлял Егор. Он почему-то ожидал увидеть темное помещение с тяжелыми дубовыми столами, на которых горят настольные лампы с зелеными абажурами, а за каждым столом – длинноволосые ученые все как один в бифокальных очках и с безумными взглядами. Однако все оказалось совсем по-другому. Высокие окна, прикрытые современными вертикальными жалюзи,
