нашел тело Флетчера Клейпула. В ту ночь было полнолуние, так что Брекстон из окна вполне мог видеть убийцу.
Только из этого окна открывался без всяких помех вид на качалку; при взгляде из других окон второго этажа увидеть качалку мешали зонтики или тенты.
Я выяснил не так уж много, но все-таки это была некая возможность… Возможно, это объясняло явную уверенность Брекстона: он действительно видел убийство Клейпула. Но если это так, почему он молчит?
Загадка.
У меня не было ни малейшего представления, что решение буквально под рукой.
2
Гривса я прождал до половины двенадцатого, но оказалось, что он занят служебными делами в Риверхейде, барахтаясь в море официальных согласований и разрешений. Отдел окружного прокурора раскрутил машину правосудия, и доблестный Гривс мог теперь почивать на лаврах.
Убедившись, что он не намерен нанести нам визит, я попросил Рендена одолжить машину. Он любезно согласился и только спросил, есть ли у меня права. Я заверил, что есть, и забрал машину.
День был ясным, прохладным и напоминал скорее осень, чем лето. Кончики листьев вязов вдоль главной улицы Истхемптона начали желтеть. Зима была не за горами.
Я направился прямо в больницу святой Агаты — именно туда отвезли Элли Клейпул.
С весьма уверенным видом, хотя никакой уверенности не испытывая, я вошел в мрачное кирпичное здание в викторианском стиле и представился дежурной в регистратуре как Дик Ренден, племянник мисс Клейпул.
К моему удивлению, после нескольких минут телефонных переговоров оказалось, что я могу побыть с ней до десяти минут, но ни в коем случае ее не волновать. Несколько часов назад она пришла в сознание и чувствовала себя лучше.
Элли лежала навзничь, лицо белое, как бумага, но глаза — ясные и живые. Она полностью владела собой и была удивлена при виде меня.
— Я думала, Дик…
Я поспешно перебил ее.
— Он хотел приехать, но послал меня. Не мог бы я поговорить с вами наедине? — Я взглянул на сестру, которая неловко, но решительно возилась с разложенными на подносе инструментами.
— Это противоречит инструкциям доктора. И полиции, — твердо заявила медсестра. — Но вы не беспокойтесь, я подслушивать не буду.
Элли устало улыбнулась.
— Боюсь, нам придется подчиниться. Так почему вы хотели меня видеть, мистер Саржент?
Я сел поближе к ее койке и понизил голос.
— Просто хотел увидеть, как вы себя чувствуете, вот и все.
— Почти нормально. Кажется, стрихнин, вместо того чтобы убить меня, дал необходимую встряску. Мне сказали, что существовала опасность сойти с ума. — Она произнесла все это будничным и деловым тоном, явно полностью владея собой.
— Вы что-нибудь помните?
Она покачала головой.
— До приезда «скорой помощи» я не приходила в себя.
— Вы были с Брекстоном, когда убили вашего брата?
Она кивнула.
— Я уже рассказала полиции сегодня утром, ко мне приходил этот ужасный коротышка.
— И конечно, вам не хотят верить?
— Да, они не верят. Не понимаю почему.
— Вы знаете, что арестовали Брекстона?
Глаза у нее расширились и дыхание прервалось; потом она медленно вздохнула и закрыла глаза.
— Мне следовало догадаться, — прошептала она. — Нет, мне не сказали, но это объясняет, почему мой рассказ так их разочаровал. Думаю, что мне хотели устроить перекрестный допрос, но врач выпроводил их вон. Поль не мог этого сделать. У него не было причин. И он был со мной.
— У нас не так много времени, — поспешил сказать я. — Я тоже не думаю, что Брекстон виновен, но полиция считает иначе, и они собрали кучу доказательств — или того, что они считают доказательствами. Сейчас вы должны мне помочь. Думаю, я смогу найти решение этой загадки, но мне нужно больше знать об участниках событий, особенно насчет их прошлого. Пожалуйста, расскажите мне правду. Если вы это сделаете, мы сможем снять с Брекстона обвинения.
— Что вы хотите знать?
— У кого были причины убить вашего брата?
Она отвела взгляд.
— Трудно сказать. Что можно считать достаточной причиной? Иметь повод для недовольства и обиды — одно, но убийство — совсем другое.
— Вы имеете в виду мисс Ланг?
— Да, ее. А как вы узнали?
— Это неважно. Что на самом деле произошло между ней и вашим братом?
— Ничего, в том-то и все дело. Она была влюблена в него. А он — нет. Как вы знаете, мы все жили тогда в Бостоне. И очень часто встречались. Полагаю, вы уже знаете, что в те годы она выглядела вполне прилично. Когда у него начался роман с Милдред, ее это чуть не убило. Примерно тогда она и начала толстеть… Не думаю, что это было связано с гормонами, скорее чисто невротическая реакция. Насколько я знаю, в ее жизни никогда не было другого мужчины, и она никогда не переставала любить Флетчера…
— Как вы думаете, могла она подбросить таблетки Милдред?
— Я… Я все время думала над этим. Она ненавидела Милдред. Думаю, она ненавидела ее еще больше после того, как Милдред отвергла Флетчера… Странно, верно? Ненавидеть за то, что та стала ее соперницей, и потом ненавидеть еще больше за то, что отвергла человека, которого она сама продолжала любить. Да, думаю, она могла подбросить Милдред таблетки, зачем было выжидать пятнадцать лет?
— Может быть, впервые представилась возможность?
— Не знаю. Даже если она это сделала, зачем же потом убивать Флетчера?
— Месть? За то, что он ее отверг.
— Сомневаюсь. Поначалу я думала, что произошел несчастный случай, что Милдред приняла чрезмерную дозу таблеток и погибла во время купания, но потом, когда в дело вмешалась полиция, мне пришло в голову, что Мери Вестерн Ланг могла дать Милдред снотворное по той простой причине, что больше никто так не ненавидел бедную Милдред…
— Даже ее муж?
Элли пожала плечами.
— Он привык к ней. Кроме того, у него была масса более удобных возможностей: зачем дожидаться приема по случаю уикенда, чтобы убить жену?
— Вы не любили Милдред, верно?
— Она не была моей приятельницей. Мне не нравилась манера, с которой она пыталась обращаться с Флетчером после замужества. Где бы мы ни встречались, мы начинали ссориться, и обычно потому, что я удерживала Флетчера в Кембридже, а она считала, что он должен жить в Нью-Йорке, где ей легче было бы в него вцепиться.
— А вы действительно удерживали его в Кембридже?
Она печально улыбнулась.
— Не могло быть и речи о том, чтобы удержать его, если он сам того не хотел. Когда Милдред вышла замуж, она сразу перестала его интересовать. А ей надоела жизнь без него.
— Да, она
