пишет: «Мы отвергаем его (Хрущева) мирные предложения или обставляем свое согласие такими условиями, на которые он, как коммунист, пойти не может. Мы вооружаем Германию и усиливаем военные базы, окружающие территорию СССР.
Он предлагал сохранить в Европе статус-кво — это предложение мы тоже отклонили. Теперь он намерен решить проблему сам, не дожидаясь нашего согласия».
Текст телеграммы Томпсона приводит в своей книге «Хрущев», вышедшей в серии ЖЗЛ, американский историк Уильям Таубман.
Думается, посол США очень точно определил мотивы «ультиматума Хрущева». Но от этого, признаться, никому не стало легче. Москва продолжила гнуть свою линию, Вашингтон — свою.
В июле убит прозападно настроенный король Ирака Фейсал II. США и Великобритания ввели свои войска в Ливан и Иорданию. Это, естественно, не понравилось Советскому Союзу. Хрущев заявил, что может применить силу для защиты иракской революции.
Осенью 1958 года разгорелся Тайваньский кризис. Он углубил напряженность между Востоком и Западом.
И, наконец, 31 декабря 1958 года союзники официально отвергли советскую позицию по Берлину.
Развернулась настоящая «холодная война» Запада и Востока вокруг Берлина. В ход были пущены пропагандистские машины — Хрущев назвал Западный Берлин «шпионским болотом». Запад ответил, что Восточный Берлин — самый большой шпионский центр в Европе. Старт этой кампании дала статья с таким заголовком в западногерманской «Berliner Zeitung».
Самое активное участие в этой схватке, разумеется, принимали разведслужбы как с той, так и с другой стороны.
У американцев были свои агенты — подполковник Петр Попов из разведуправления Группы Советских войск в Германии, правда, арестованный в Москве в октябре 1959 года, а также перебежавший к ним в 1961 году подполковник Михаил Голеневский из польской контрразведки. Хотя следует уточнить, что Голеневский занимал должность заместителя начальника военной контрразведки до января 1958 года.
Мюрат, как мы уже говорили, начал работать на ГРУ в 1958 году и был зачислен в агентурную сеть в следующем, 1959-м. Поэтому весь Берлинский кризис проходил на его глазах. Разумеется, Мюрат получал задания работать по берлинской проблеме, тем более что до середины 1963 года он проходил службу на территории Западной Германии.
Данные разведслужб, как США, так и Советского Союза, накануне парижского саммита четырех держав по Берлину, который должен был пройти в мае 1960 года, оказались весьма схожими.
Будущий председатель КГБ Юрий Андропов представил в августе 1958 года в ЦК КПСС записку, в которой говорил, что процент интеллигенции в потоке беженцев из Восточной Германии увеличился наполовину с 1957 года.
Через год с небольшим Андропов повторил свое предостережение.
Посол СССР Михаил Первухин сообщал в Москву, что «неконтролируемая граница… заставляет население сравнивать две части города, и это сравнение, к сожалению, не всегда в пользу демократического (Восточного) Берлина».
В свою очередь шеф Берлинской базы ЦРУ Дэвид Мерфи в своем докладе от 2 мая 1960 года подчеркивал, что «самым вероятным результатом (мирного договора) будет создание «международной границы» между Восточным и Западным Берлином. Тогда режим СЕПГ получит «законное» право исключить бесконтрольное перемещение из одного сектора в другой, а это значит, что не только резко сократится поток беженцев, но и тысячи восточных берлинцев не смогут поддаться «деморализующему» влиянию Западного Берлина».
Эти факты в книге «После битвы — Берлин» приводят Дж. Бейли, Д. Мерфи и С. Кондрашев.
Как известно, после того как самолет-шпион «У-2», пилотируемый Пауэрсом, был сбит над Свердловском, Хрущев сорвал саммит в Париже. Анастас Микоян, соратник Никиты Сергеевича, считал, что Хрущев устроил непозволительную истерику. Он отодвинул разрядку лет на пятнадцать.
Таким образом, начался новый виток напряженности между СССР и США, очередной опасный этап в Берлинском кризисе.
А тем временем власти ГДР были в отчаянии из-за плохого экономического состояния страны. Хрущев понимал, надо во что бы то ни стало остановить поток беженцев на Запад и прекратить акты экономической диверсии. Ведь, к примеру, только в пасхальные дни 1961 года из Восточного Берлина бежало более 5 тысяч человек.
Венский саммит в июне 1961 года, как известно, закончился знаменитой фразой Д. Кеннеди: «Зима предстоит холодная».
В августе того же года в Париже министры иностранных дел западных держав собрались на конференцию. От каждой стороны в работе конференции участие принимал министр иностранных дел и три советника по военным, политическим и экономическим вопросам.
Делегацию США возглавлял Государственный секретарь Раск, Великобритании — глава внешнеполитического ведомства Хьюм, Франции — министр Кув-де-Мюрвиль. ФРГ представлял министр иностранных дел фон Брентано и еще трое высокопоставленных чиновников.
Вскоре на стол министра обороны СССР Маршала Советского Союза Родиона Малиновского легла докладная записка, заверенная подписью генерал-лейтенанта ГРУ А. Рогова.
«Докладываю агентурные данные, — сообщал А. Рогов, — о работе конференции, состоявшейся в Париже в период с 5 по 7 августа 1961 года.
В беседе, состоявшейся между Раском, Хьюмом и Кув-де-Мюрвилем, было достигнуто согласие, что в ходе конференции основной темой переговоров должны стать Берлин и германская проблема».
Так и случилось. Обсуждали в основном берлинскую проблему. Главным «закоперщиком» на конференции был, разумеется, Госсекретарь США Раск. Он заявлял, что «при известных обстоятельствах, когда Запад достаточно убедительно покажет свою готовность защищать Берлин военными средствами, можно будет попытаться решить эту проблему дипломатическим путем…
Разработанные экспертами в этом отношении предложения исходят главным образом из предпосылок, что при любых обстоятельствах должны быть пущены в ход военные средства».
Далее, как сообщает советская разведка, Раск заявил: «У Запада еще нет необходимых военных предпосылок, которые позволяли бы отказаться от применения атомного оружия».
Что ж, во всяком случае, вполне откровенно и ясно.
«Детали военной готовности, — сообщается в докладной ГРУ, — на случай возникновения военной опасности должны быть немедленно разработаны в НАТО и в Вашингтонской комиссии по Германии и представлены в НАТО. Было признано необходимым провести экономические мероприятия с тем, чтобы в кратчайший срок, если в этом возникнет необходимость, установить торговую блокаду Советского Союза со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Остальные участники конференции выразили всеобщее согласие с высказываниями Раска относительно усиления военной мощи».
И тут уже говорили о дивизиях, которые надо доукомплектовать личным составом, и о том, что «США во время визита Штрауса продали ФРГ определенное количество ракет «Першинг», производимых сверх собственных потребностей», и о том, что Раск «будет вести переговоры с де Голлем об использовании французских аэродромов американскими Военно-воздушными силами».
Заканчивается документ весьма примечательными словами: «Раск очень резко высказался в отношении того обстоятельства, что мобильные атомные силы НАТО до сих пор не созданы».
Министр обороны Родион Малиновский, прочитав эту записку, наложил резолюцию: «Послать тов. Хрущеву Н.С.».
Внизу докладной пометка: «Тов. Хрущеву доложено».
Что тут сказать, любопытный
