class="p1"> Вы получили урон от падения…
Вы получили урон от падения...
Вы умерли.
Вы будете воскрешены на Камне Возрождения.
Случайная характеристика уменьшена на 1 (выносливость: -1).
Опять темнота, невесомость, ощущение низа и твердой поверхности под ногами, а потом сияние. Сияние было, собственно, от меня, воскресшего. Слабенькое, однако его хватило.
Пират, караулящий камень, обернулся и завопил.
...У берега, неподалеку от камня, лежали на боку две шлюпки, горел костер, и от костра еще несколько человек, на ходу вытаскивая оружие, кинулись в мою сторону. Перед самим валуном стоял тощий и пьяный субъект в алой бандане, небритый и с глиняным кувшином в руке. Нападать на меня он не рвался, но тоже (не отпуская кувшин), выхватил из-за кушака кортик. Седьмой уровень…
Климова беглым взглядом я не приметил, ну а рассматривать эту картину пристально времени совсем не было! Извини, Виктор!
Вскинув руки, я наложил на себя “Тень медведя”.
— Пр-ревед!!
...Да, еще одна дурацкая и бородатая шутка из тех, на которые был щедр мой отец. Ее из живых-то моих ровесников никто не застал и не знает, что уж говорить об игровых искинах. Но надо же мне-медведю иметь какой-то боевой клич? ...И этот отлично подходит!
Полюбовавшись эффектом (бегущие повернули назад, а караульный у валуна изумленно плюхнулся на песок и сделал добрый глоток из кувшина), я сиганул с камня вниз и опрометью кинулся к лесу.
...Эффекта ошеломления хватит совсем ненадолго, увы. Потом они сызнова бросятся вслед за мной. Мне нужно успеть затеряться в чаще, где у меня есть хоть какое-то преимущество — ночное зрение.
...Но оно мне не помогло. В тот самый миг, когда я преодолел полосу пляжа и нырнул в пролом зарослей, что-то щелкнуло, и я вдруг почувствовал, что возношусь.
Вы попали в ловушку: Рыболовная сеть!
Меня облепило со всех сторон, скрючило, и я, покачиваясь, повис на ветке, спеленутый, как окорочок в авоське. Подбежали пираты.
Гады светили факелами, так что кожу начало жечь, а шкала здоровья лениво, как минутная стрелка, поползла вниз.
— Это оборотень! — крикнул кто-то. — Несите серебро!
— Гасан, ты сошел с ума? Где мы найдем серебряное оружие?
— Кто говорил про оружие, ослиная голова? Несите серебряную посуду, которую мы забрали у тех купцов! Клянусь бородой, вилка из серебра понравится этому отродью ничуть не больше, чем человеку — кинжал в бок! — голос у неизвестного мне Гасана был дребезжащий, но властный.
— Верно, верно! Там и поднос был такой... тяжелый, — поддакнул ему еще один голос.
Перспектива быть отлупленным серебряным подносом нисколько меня не прельщала. Я завертелся в сетке.
— Джентльмены! Я уверен, мы можем прийти к соглашению! Я могу оказаться полезен! Спустите меня, прошу вас!
— Разговаривает! — обрадовался Гасан. — Значит, все понимает, не совсем дикий! Такого оборотня задорого продать можно!
— Для гладиаторских ям — оторвут с руками! — снова подпел противный голос.
Меня опустили на землю. Теперь я мог рассмотреть пленителей.
Работорговцев было шестеро. Верховодил ими старый пират на деревянной ноге, в тюрбане и с повязкой на глазу, эдакий разбойный старик Хоттабыч. Из-за спины у него выглядывал мелкий подручный — самый юный в этой компании, но с редкостно подлой физиономией, на которой из-под длинного носа топорщились мышиные усики.
Слева от них возвышался детина с комплекцией бодибилдера, лысый, покрытый морскими татуировками; справа нависал хищный толстяк в шелковом халате и с саблей; между толстяком и “Хоттабычем” пытался протиснуться чернокожий карлик с костью в носу и неприятного вида волнообразным кинжалом; а поодаль стоял, скалясь, рыжий квадратный тип, похожий на булгаковского Азазелло, только в кафтане и с железным крюком вместо руки.
Душевно нарисовали, ничего не скажешь. Уровни у всех этих красавцев были от десятого до девятнадцатого (у старика). А капитан Хызыр, стало быть, не вернулся...
— Благородные господа! — завопил я. — Освободите меня! Я знаю, где зарыто сокровище капитана Гвоздя!
Расчет оказался верен: пираты так и сделали стойку. Подскочил еще один из морских разбойников — тот, что караулил у камня. Одна его рука по-прежнему была занята кувшином, зато в другой он сжимал ручку увесистого ковша, неприятно блестящего серебром, который и подал Гасану.
— Я просил вилку, дурья твоя башка! — рявкнул на него одноглазый. — На кой мне ковш?
— Остальное на корабле! — оправдался небритый пират-виночерпий. — В трюме!
Старик замахнулся ковшиком:
— А это ты на кой ляд вытащил? В костре портить?.. Ууу, бестолочь! Ступай и карауль лагерь, пока мы потолкуем с пленником. И прекрати пьянствовать, отродье морского ежа!
Пират с кувшином жестом продемонстрировал: тут, мол, уже на донышке! — и исчез. Гасан вперился в меня пронзительным взглядом. Факелы жгли.
— Повтори-ка, что ты сказал про сокровища капитана Гвоздя, оборотень.
Я, показав клыки, посмеялся, хотя мне было не смешно.
— Капитан Хызыр промахнулся — он роет не там. А вот вам я готов указать верное место… только отпустите!
— Откуда тебе, тварь из джунглей, известно про дела капитана Хызыра?.. Что значит “промахнулся”? — старик раздул ноздри.
Я почувствовал, что нахожусь на верном пути.
— Убери ковшик, почтенный Гасан, я все расскажу. Я не просто оборотень из леса, я — Спящий! Иначе как бы я оказался на этом камне? А у нас, Спящих, свои пути. …У вашего капитана самомнение размером с гору, а мозгов нет. Он послушал трусливого змея Бен-Ганаша, а тот водит его кругами и тянет время. Бен-Ганаш хочет вашей погибели! Но если будете делать, как я скажу, успеете отыскать клад и поднять якорь до наступления неприятностей.
Пираты переглянулись.
— Каких еще неприятностей?
