Книга Все правые руки - Юрий Витальевич Яньшин

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121

— Я свободен?

— Да. Разумеется, свободны.

— Да, вот еще что хотел сказать вам напоследок, — начал полковник, который отнюдь не выглядел огорченным.

— Что еще? — недовольно проворчал сменщик в предчувствии последней нотации со стороны уже теперь бывшего командира бригады.

— Моя военная карьера сегодня подошла к своему логическому финалу. Я давно уже ждал чего-то подобного, поэтому все это время не питал никаких иллюзий на свой счет. Мне, в Киеве, скорее всего, устроят какую-нибудь автомобильную катастрофу с летальным исходом, пышными похоронами и выражением глубокого сочувствия неутешной вдове. Но вы, Остап Ибрагимович (явный намек на авантюризм спецназовца), кончите гораздо хуже, чем я. При любом раскладе, вы являетесь неудобным свидетелем, поэтому от вас постараются избавиться при первом же попавшемся случае, но в отличие от меня, память о вас сотрут отовсюду, даже из архивов вашего ведомства. Не было такого человека, и все тут. Это в лучшем случае. А если все-таки это грязное белье, — кивнул полковник в сторону ящиков, — вдруг всплывет ненароком на поверхность, то ваши хозяева, спасая свои, изъеденные молью, шкурки, всех собак повесят на вас, заявляя, что это сугубо ваша частная инициатива. И тогда уже ничто не спасет вас от пожизненного срока в одной из голландских тюрем, где вы вскоре и помрете от якобы сердечного приступа. И ваши дети, если они у вас имеются, будут до конца своих дней носить клеймо детей международного преступника.

— Хорошенькое же напутствие вы мне оставляете, — угрюмо процедил врио комбрига.

— О, нет. Это не напутствие, а всего лишь предвидение вашего незавидного будущего. А в качестве напутствия я хочу пожелать вам не терять присутствия духа в свой последний час, который не за горами. Dixie[46].

Олег Николаевич четко козырнул при этом новому командиру бригады и, не говоря больше ни слова, полез вон из «госпитальной» машины. Весь этот разговор проходил при открытых дверях и преимущественно на повышенных тонах, поэтому его свидетелями были все оставшиеся офицеры бригады. Ошарашенные всем увиденным и услышанным, они стояли в молчаливом оцепенении от неожиданности происходящего. Выбравшись из «лживой» машины, несущей в себе смерть под знаком красным знаком милосердия, он никому и ничего не стал говорить. Все они и так слышали, а лишние слова тут были абсолютно ни к чему. Каждый из них должен был сам сделать для себя выводы. Поэтому он, молча пожав всем руки на прощанье, неловкой и слегка покачивающейся походкой, слегка ссутулившись, пошел куда-то прочь, даже не заходя к себе в кабинет, чтобы забрать с собой личные вещи. Бойцы спецназа, все еще стоящие в оцеплении никак не препятствовали его уходу. Новый командир что-то тихо сказал одному из своих сопровождающих и тот, выслушав его, неспешной походкой, двинулся вслед за Гончаруком. Все понимали, что видят своего командира последний раз в жизни, а он уходил все дальше и дальше — в небытие и забвение, тем самым прокладывая им тот же самый путь. Никто не остановил его, и никто не пошел вслед за ним. Они смирились со своей участью, решив принять действительность как объективный процесс, которому бесполезно мешать.

III

Дождавшись, когда полковник покинет школьный двор, превращенный в плац, новый врио командира бригады не спеша вылез из автомобиля наружу. Пытаясь выглядеть бодрячком, несмотря на выволочку, которую ему на прощанье устроил полковник, «Остап Григорьевич» с наигранным оптимизмом произнес вслед удалившегося Гончарука:

— Ну, что ж, паны офицеры, как там, в Библии говорится «пусть мертвые погребают своих мертвецов»?! Так, кажется, если я не ошибаюсь?! А мы с вами пока еще вполне живые, поэтому должны продолжать выполнять возложенные на нас обязанности.

Чтобы хоть как-то утвердить свой авторитет, он в свою очередь тоже решил со всеми поручкаться. Однако же «балаклаву» так и не снял с головы и подлинного своего имени и звания не озвучил, предпочитая для всех оставаться просто Остапом Григорьевичем. С точки зрения соблюдения конспирации это было верным шагом. Какой смысл открываться людям, если уже через несколько часов они навсегда распрощаются. Да и сам характер предстоящей акции не располагал к панибратской откровенности, распространенной среди офицеров во всех бывших республиках бывшего СССР.

— Паны офицеры, — продолжил он после быстрого завершения церемонии приветствия, — к сожалению, время не располагает к тому, чтобы его бездарно тратить без пользы. Поэтому, давайте, не мешкая приступим к выполнению чрезвычайно важного для нас и для всей Украины задания. Судя по всему, мне самому предстоит провести инструктаж по правилам и особенностям обращения со спецбоеприпасами, о котором говорил приезжавший до меня представитель министерства обороны. Ладно. Разберемся на месте. Вы подполковник и вы майор, — обратился он к Житецкому и Николенко, — пока можете быть свободными и заниматься своими делами, а вас капитан Тарасюк, также как и всех ваших подчиненных, я бы попросил сопроводить нас к месту дислокации вашего дивизиона.

В ответ на эту просьбу капитан Тарасюк козырнул в знак подчинения приказам официально вступившего в должность временно командующего бригадой:

— Есть, сопроводить! Я поеду в голове колонны, а вы тогда держитесь за мной. Тут недалеко, всего в паре километров отсюда.

— Хорошо, капитан, — принял тот предложение капитана, залезая в кабину «санитарки» и уже обращаясь к своим людям, бросил на ходу. — Капитан Семибаба, снимите оцепление и грузитесь.

Один из свиты нового командира, в такой же маске, как и у него, сделал отмашку и все бойцы, стоявшие в оцеплении, дружно полезли в КрАЗ.

В артдивизионе, которым командовал капитан Тарасюк, по штатному расписанию, официально, только ему из офицеров полагался старенький, видавший виды УАЗик. Это, конечно вовсе не значило, что у других не было свих авто. Просто в служебное время не принято было использовать частный автотранспорт. Поэтому в штаб бригады каждый из офицеров прибывал либо пешим порядком, как Прокопчук, либо, как остальные, пользуясь любыми транспортными средствами, закрепленными за бригадой. Чтобы не создавать трудностей своим сослуживцам и подчиненным, Тарасюк любезно пригласил командиров батарей в свою машину. Ехали небыстро, поэтому в расположении дивизиона оказались минут через пятнадцать. Всю недлинную дорогу ехали молча, переживая про себя все перипетии сегодняшнего тревожного утра. Каждый из тех, что сидел сейчас в УАЗике знал, что ему предстоит совершить через некоторое время. Вопросы морали никого из этой четверки пока не терзали. Видимо, до них еще не дошла в полной мере мысль о совершении ими военного преступления.

Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121