и Рена, петляя между танцующими, подошла к Деми. Тот обнимал пышногрудую красотку, в свете фонариков кажущуюся очень смуглой и сексуальной.
– Это мой мужчина, – заявила ей Рена. – Он пришёл со мной и уйдёт со мной.
– Ллера диа, – сказала девица так ласково, что сразу стало понятно: послала достаточно далеко.
Чмокнула Деми в подбородок и уступила партнёра Рене.
– Она назвала тебя сексуально озабоченной чужачкой, – шепнул ей Деми, посмеиваясь. - Почему ты не дала Микки по его смазливой роже, ммм? Ещё немножко, и я бы ему сам врезал, но ты в кои-то веки справилась сама.
– Ты видел?
– И даже частично слышал. Ты назвала его грязным распутником. Это было так… так мило! Откуда ты вообще знаешь такие слова?!
– Я слышала их раза два или три, – призналась Рена, – так обычно кричат фабричные девчонки, когда рабочие слишком сильно к ним пристают. Когда я гуляла с чужими собаками… то слышала.
– Ты молодец, – сказал Деми. - Но Микки не тронул бы тебя.
– Он уже потрогал, - возмутилась Рена. - Куда уж больше-то?
– Он тебя бы не тронул. Мы… Уличная пыль – это люди, у которых есть честь. Пожалуй, она всё, что у них есть.
– Честь нищих, - пожала плечами Рена. – Твой приятель напугал меня.
– Он не приятель, - поморщился Деми. – Он мой старый хороший враг. Когда-то мы дружили.
– И что произошло потом?
– Я расскажу тебе об этом, когда ты выйдешь замуж за арана и будешь богатой, счастливой и всем довольной. Станешь араной и сможешь освободить меня. Ты же освободишь меня сразу, как только у тебя будет паспорт замужней аристократки и куча денег?
У Рены вдруг испортилось настроение. Вот и Деми, оказывается, что-то надо от неё. Не просто же так он ухаживает, целуется, танцует с нею. Нет, он её приручает. Затем, чтобы достичь своей цели: свободы. Конечно, цель достойная и Рена вовсе не против освободить раба. Раз уж ему суждено отбыть эти полгода без права выкупа, и даже от неё как от хозяйки нет иной возможности добиться результата. Но… разве не пожертвует она ради него собственной свободой?
«Араны не отличаются от рабов!» – сказал ей Микки несколько минут назад.
Видно, так оно и есть.
– Когда мы пойдём домой? - спросила Рена.
– Давай потанцуем ещё чуть-чуть, – попросил Деми и привлёк её голову на своё плечо.
Но Рена напрягла шею, отодвинулась на шаг и сказала:
– Не отвалить ли тебе, детка?
Ближние к ним пары засмеялись.
– Я приказываю тебе проводить меня домой, раб, – сказала Рена уже тише.
Сказала резко – но тихо.
Пусть уж босяки не слышат, в каких Деми на самом деле отношениях с «красивой араной». Это касается только их двоих.
ГЛАВА 20
Давно известно, что людей сближают: совместные испытания, забота друг о друге, пережитые вместе приключения и многое другое. Главное условие: быть вместе, а не порознь!
Хотя Деми держал Рену за руку, нельзя было с точностью утверждать, что эти двое действительно были вместе. Пожалуй, даже совсем наоборот: даже если б они сейчас обнялись, всё равно остались бы совершенно разными, посторонними, чужими друг другу людьми. Разумеется, в этот момент, а не в какие-либо ещё, что тоже немаловажно учесть.
Рена отчаянно дулась на Деми. Во-первых, он всё видел! Видел, как нагло хватал её за задницу противный Микки, и просто продолжал танцевать с не менее противной девкой. Ужасно обидно! Во-вторых, он не вовремя напомнил Рене, что ей непременно надо пожертвовать собой ради его драгоценной воли.
Но пока протест копился в ней, она молчала – молчала угрожающе и многообещающе. Словно хотела поднабрать ещё немного злости.
Именно поэтому она совершенно забыла, где находится.
Уличная пыль – нищие всех видов, те, кто никогда не нападает первыми и не проявляет излишней агрессии. И хотя в их квартале нередко скрываются самые настоящие преступники, там их умеют приструнить. Воришки и жулики, обитающие среди нищих, тоже достаточно безвредны, пока не покинули границ квартала: ими руководит правило «где живу – не гажу». Другое дело – рабочие окраины. Живущий там фабричный и заводской люд предпочитает, придя с работы, поесть и упасть в кровать. Но именно здесь есть особый род бездельников и пропойц, кто с наступлением темноты выползает из нор. Границ для них не существует.
И разумеется, Рена была наслышана о разных случаях, связанных с рабочими окраинами. Как кто-то возвращался слишком поздно от подружки-фабричной, или задержался до темноты в одной из мастерских. Случалось, что учителя допоздна засиживались в трёхлетних школах, проверяя тетрадки или занимаясь с безнадёжно отстающими. Их-то и подстерегали. Ограбить, поиздеваться, избить, изнасиловать – а то и всё вместе. До убийств доходило нечасто, но и они были.
Но под напором переживаний Рена об этом напрочь забыла! Ей так многое казалось важным или непонятным, что она уже с трудом сдерживалась. Молчала лишь потому, что надеялась перетерпеть первую волну гнева… да ещё потому, что Деми был страшно напряжён, встревожен и насторожен. Он словно принюхивался. Особо тёмные места он старался обходить, тщательно выбирал маршрут, иногда внезапно сворачивал куда-то – и да, молчал.
Так что в тишине слышались только звуки их шагов.
Когда впереди показались нормально освещённые улицы и четыре светлые полосы трамвайных рельс, Рена, не дожидаясь, пока парень расслабится, спросила:
– Стало быть, ты не сан. И даже, возможно, не сан Котт. Как тебя зовут на самом деле?
– Помолчи, - резко сказал Деми.
– Не буду я молчать! – уже увереннее и громче заявила Рена. - Я хочу узнать…
Он дёрнул девушку за руку, притянул к себе и зажал ей рот.
– Молчи. Хочешь, значит, узнаешь.
Рена тихонько пискнула, но подчинилась, хотя теперь-то уж слова так и рвались наружу, разные – гневные, любопытные, испуганные, все вперемешку. А самое ужасное, что ещё и смех начал распирать. Но смеяться было не место и не время. Пообещав, что сама, в случае чего, надаёт себе пощёчин, Рена стиснула зубы.
– Скажу бежать – беги,
