твое высочество! Мы едем брать психдом или нет? — улыбнулась она, глядя на него снизу вверх.
Офицеры и бойцы корволанта к новой попутчице отнеслись по-разному. Старики в основном плевались, молодежь — откровенно пялилась на прелести волшебницы, фанатичные ортодоксы — не одобряли, прагматики-командиры — приветствовали. Маг в союзниках, да еще и связанный клятвой — штука полезная. Мало ли что она говорит, мол помогать не будет! Как гроза пойдет, буря, лесной пожар или там еще какая напасть типа землетрясения — спасая себя, волшебница и всё войско прикроет…
Как только солнце скрылось за горизонтом, войско под черными знаменами выдвинулось в поход. Впереди — разъезды южан, которые забирали всех случайных припозднившихся путников, позади — повозка с бороной или привязанными к бортам огромными метелками из ветвей. Дорогу — грунтовую, щебеночную или мощеную камнем, причесывали так, чтобы было неясно, кто и когда здесь прошел.
Может ли две тысячи всадников и несколько десятков фургонов двигаться незаметно и бесшумно? Определенно — нет! А не привлекая к себе внимания? Пожалуй — да. За первую ночь сделали тридцать верст, за вторую — двадцать две, за третью — тридцать пять. Дневки устраивали в лесах. На четвертую ночь летучему отряду пришлось провести мероприятия по слаживанию в боевых условиях: вырезать под корень большую банду бывших «желтых появязок». Пара сотен закановых прихвостней не захотели вливаться в войска дю Массакра после смерти хозяина, и занялись вещами более приятными, как-то: грабежами, насилиями и убийствами. И полегли все как один под ударами мечей, окруженные в своем лесном убежище. Вдоль дорог мерзавцев на сей раз не вешали: конспирация! А вот их нечестно нажитым добром и обустроенным лагерем — воспользовались. С паршивой овцы, как говорится…
Маршрут корволанта не был прямым, как стрела. Скорее, он напоминал ломаную линию, от одного склада с припасами до другого. Караваны вьючных лошадей, ведомых верными люддьми, грузились выходили из какого-нибудь городка или поселения по пути войска Аркана, и растворялись в чащобе… А что потом не возвращались — так всякое бывает! Времена-то нынче неспокойные.
Эти «заготовки», как называл их Буревестник, позволяли корволанту двигаться налегке, экономить время и силы.
Так же пересекли и владения Аркана Старого: впотьмах, чуть ли не на ощупь. Рем не удержался и в сопровождении Патрика Доэрти всё-таки полюбовался на стены родового гнезда, с вершины одного из ближайших холмов. Высокие куртины и круглые башни из черного камня уже не казались такими уж невероятно огромными, как в детстве. Теперь ему было с чем сравнивать… Сейчас у него была своя Цитадель, и видит Бог — отчий дом хоть и навевал ностальгию, но, определенно, не манил Буревестника так болезненно сильно, как раньше.
Меж зубцов замка Аркан взблескивали огни факелов — неусыпная стража несла дозор, реяли в ночи черные отцовские знамена с золотыми языками пламени… Рем заткнул внутренний голос, который пытался уговорить его заглянуть к незабвенному родителю: еще не время для серьезных разговоров! Да, вопросов к умному злому старому человеку в черном замке у него накопилось предостаточно, но задавать их следовало, имея за душой немалую силу — иначе прожует и выплюнет, как делал это не раз…
— Патрик! Есть дело весьма деликатного свойства, — проговорил Рем, переводя коня на мерную рысь. — Не хочу складывать все яйца в одну корзину и снова просить Коробейника.
— Орра, и что там за дело? — заинтересовался Доэрти.
— Примерно год или полтора назад скоропостижно скончались кузены Тарле — один за другим. Они были влиятельными людьми и весьма вероятными претендентами на престол. Один из них, говорят, вспорол себе брюхо кинжалом от несчастной любви, а второй через месяц свалился вместе с каретой в пропасть Гегского ущелья.
— И ты хочешь чтобы я…
— Нет, Патрик, ты мне будешь слишком нужен рядом. Наверняка у тебя на примете есть парочка сообразительных орра, которые могут поехать в долину Царандаль и разнюхать, что там за такая большая любовь была у младшего, и какова вероятность, что старший, который всю жизнь провел в тех местах и знал наперечет все козьи тропы, мало того, что поперся на карете в Гегское ущелье, так еще и убился полностью и окончательно…
— Шимус и Коннор,- без раздумий сказал Патрик. — Они ребята лихие, надежные, окончили факультет юриспруденции в Претории. Там учат и судебным расследованиям в том числе.
— Отлично. Пусть едут немедля, денег им нужно дать вдоволь, и переодеть, — Аркан осмотрел кафтан, кирасу и черную повязку на плече у Доэрти и хмыкнул. — Не нужно, чтобы их появление как-то увязали со мной наши враги… И друзья — тоже. Пусть сорят монетами и собирают все тамошние байки годичной давности в каждом кабаке… И вот еще: помнишь Эдгара дю Валье?
— Неприятный тип, — поморщился Патрик.
— Пусть попробуют разузнать, не ошивался ли дю Валье в Царандале как раз полтора года назад. Понимаю — сложно. Но мало ли… Эдгар — личность яркая, может кто и припомнит?
Доэрти задумчиво склонил голову. Глаза южанина были прищурены, на переносице пролегла складка: он явно пытался просчитать, почему именно сейчас Аркан заинтересовался давними загадочными смертями? Вообще — Буревестник в последние дни вел себя странно: сначала этот поход к известной на всю империю тюрьме-лечебнице для буйнопомешанных аристократов, теперь — такие приказы…
Рем наблюдал за изменением выражения лица своего соратника, пока они догоняли войско. Наверняка, всех его людей одолевали такие же сомнения. Он и сам сомневался — не слишком ли на грани то, что он задумал? Авантюра попахивала подлостью. Но — на самом деле не была таковой! А что потом скажут люди… Плевать, что они скажут. Одним слухом больше, одним — меньше. Вон, оптиматские бабуси на лавочках у колодцев говорят, что он разжег большую жаровню на крыше барбакана и изжарил на ней шашлык из детишек дю Жоанаров и съел, наслаждаясь видом на закат над морем. Так что нападение на психдом в рядом с такими слухами будет смотреться даже несколько вяло.
* * *
Ковролант прошел через половину герцогства незамеченным. Подготовка и планирование принесли свои плоды, разведчики загодя предупреждали о появлении на горизонте воинских отрядов или купеческих караванов, и их обходили, а одиноких путников — задерживали на сутки или двое, чтобы их рассказы уже не могли навредить реализации задумки Буревестника.
Сказать, что гарнизон Дуал-Кульба был шокирован появлением целой армии под своими стенами — значит, не сказать ничего. Две тысячи воинов под черными знаменами, которые прибыли с первыми лучами солнца и сходу принялись разбивать лагерь и перерезать пути сообщения — этого кого угодно застанет врасплох. Суматоха и паника, крики и топот — толстые стены твердыни скрывали за собой настоящий кавардак.
Насколько это было возможно, Рем изучил историю этого странного места, которое сотни лет существовало под эгидой Синедриона. Оптиматская аристократия порой предпочитала прятать свои проблемы, а не решать их, если огласка могла навредить репутации, и Белые Братья предоставляли баронам и графам с приставкой «дю» перед фамилией отличный шкаф для скелетов.
Здесь, в стенах Дуал-Кульба содержались не только и не столько люди с психическими расстройствами. Нет, и такие были — для них отвели целую башню, за ними присматривали и даже пытались лечить — в соответствии с теорией и практикой оптиматского вероучения, то есть — методами довольно варварскими. Но большая часть камер и казематов была отведена для тех, кто заигрался с магией — и проиграл.
Их нельзя было сжечь на площади, как какого-нибудь бродячего ведьмака или сбрендившую деревенскую знахарку — они ведь принадлежали к благородному сословию. И нельзя было делать вид, что ничего не происходит: изменения в психическом и физическом состоянии порой были слишком явными. А потому — их прятали, ссылаясь на душевный недуг и необходимость лечения.
Весь штаб выехал вперед, за циркумвалационную линию, которую уже начали возводить солдаты. Офицеры переговаривались, обмениваясь мнениями по поводу укреплений и возможности штурма.
— Знаешь, какое самое распространенное средство в таких, прости, Господи, клиниках? — Патрик, сделав руку козырьком, оглядывал расположившуюся перед ними крепость. — Лоботомия. Никого они там не лечат. Превращают в овощей и держат под замком, вот и всё. Так удобнее всем этим дю Молле и дю Ваграмам, так удобнее Синедриону и персоналу этой богадельни. Аристократы платят денежки за содержание родственников, Синедрион выставляет себя пастырями Божьими, которые заботятся о своих
