что я сначала чуть со страху не померла, а после задубенела до хруста — это ничего? Водка хоть есть?
Водка у них, конечно, была. А еще они ждали остальных членов нашего славного, прости господи, коллектива, которые где-то задерживались, но должны были точно-точно приехать и привезти еще и еды, и выпивки.
— Наверно, застряли там же, где и мы. Или до того места доехали, а дальше соваться не рискнули.
— Тогда позвонили бы, — рассудительно возразила Юленька, но глянула на телефон и вдруг охнула: — Ой, а тут связи нет…
Вид у нее сделался таким испуганным, как только может быть у человека, выросшего в большом городе, никогда ни в какие пампасы не выезжавшего, а потому знавшего только одно самое страшное дело в жизни: телефон не вовремя сдох. А тут-то вообще просто страх и ужас: связи нет! Шокированная Юленька в поисках немедленной помощи посмотрела на топтавшегося чуть в стороне Павла — еще одного моего сотрудника-бездельника, чтоб им всем — и он тут же шагнул ближе, расправил плечи и вообще принял вид самого мущинского мужчины. Я посмотрела на это, чертыхнулась и добила всех не без мстительного удовольствия и со знанием дела:
— А тут телефоны никогда толком не ловили. Только местами, которые еще и поискать придется.
Ну да, к этому моменту я уже поняла, куда эта свора бешеных меня завезла. Оказалось, что все творится на моей собственной даче, некогда отстроенной отцом так далеко от Москвы, что не то что Макар, вообще никто сюда никого не гонял. Ну, кроме моих сотрудников, которым, как видно, в точности как для той самой нездоровой на голову, но энергичной собаки — даже не семь, а семьдесят семь верст не крюк.
Оказалось, что все то время, пока я околевала в багажнике, эти добрые люди топили печь, чтобы прогреть дом. Наивные! Не так все это быстро. Часа через четыре — да, а пока… Пока пришлось греться «изнутря». Трясущимися руками я набулькала себе пол стакана водки и выглотала до дна, после торопливо заев подсунутым мне Оленькой Сергеевной куском сала с черным хлебом. Пищевод будто кипятком опалило, мгновенно распространившийся всюду жар докатился до головы и ударил в нее так, что аж качнуло. Я рухнула в хорошо знакомое старенькое, еще отцовское кресло, и захохотала.
— Что, и правда так перепугалась? — всматриваясь мне в лицо, спросила Натаха.
— Настолько, что вот сейчас еще немного приду в себя и переубиваю вас всех, блин. Где вы ключ-то от дома взяли, ироды? И как вообще сюда попали?
— Так ты ж вечно по это место рассказывала. И про него, и про то, что нравы тут такие, что никто вообще ничего не закрывает, а у вас, поскольку редко кто бывает, заперто, но ключ под кадушкой справа от двери припрятан.
— Погоди ты со своей кадушкой, — Павел сунулся ближе и смотрел теперь очень серьезно. — У вас проблемы Елена Георгиевна, раз вы так сильно испугались? Из-за бизнеса? Реально решили, что вас похитили?
Свои версии того, как мне там, в багажнике, виделась ситуация, пересказывать никому не хотелось от слова «совсем», так что я только рукой махнула:
— Можно подумать, похищенная невесть кем женщина не может испугаться, даже если у нее вообще нет в жизни проблем.
— И все же?
Все смотрели на меня так, что стало ясно: не отстанут. Блин! Рассказать про угрозы Макса? Или прикрыться не столь мерзким и вообще, по большому счету, меня не касающимся про господина Ляна? Точняк! Переведу стрелки на Стаса. У него шея крепкая, всех собак выдержит. Скажу, что всех подробностей не знаю и знать не могу, они и отстанут…
— Тут… сложнее, — начала я. — Если проблемы и есть, то, кажется, не у меня.
— Ну так рассказывайте, не томите, именинница вы наша! А мы пока все для пьянки-гулянки подготовим! — Сергей игриво пошевелил бровями и взмахнул ножом, которым как раз только что принялся резать мясо на шашлык.
Глава 47
Я проследила за этим его кровожадным движением, приняла от Павла уже не стакан, но стопочку, опрокинула ее в себя, опять заела салом с хлебцем и начала. Причем, памятуя о своих страхах выболтать слишком многое, еще и касавшееся моих иногда слишком тесных отношений с неким господином Смирновым, я реально собиралась ограничиться рассказом лишь о долбаном китайце и его тогдашнем ко мне подкате. Но вдруг выяснилось, что одно слишком сильно цепляется за другое. Так что после еще одной стопочки пришлось отвечать на вопрос, как я сама оказалась в офисе у Смирнова во время того совещания, затем — как получилось, что мы с ним вообще познакомились так близко, что дошли до споров на желание, а потом… Потом, уже окончательно опьянев, я выболтала своим друзьям-сослуживцам то, что совершенно точно не следовало: что Станислав Дмитриевич Смирнов и я вроде как иногда спим вместе.
— Он тебя что, принуждает? Шантажирует? — очень серьезно спросила Натаха.
Да и остальные смотрели так, что я вдруг даже как-то протрезвела.
— Нет! Вы что? Он так-то… нормальный. Просто… Ну… Началось у нас странно, а теперь… Теперь он говорит, что влюбился.
— Так прям и влюбился? — поразилась все та же недоверчивая Натаха. — Ой, не могу! Смирнов!
— А что Смирнов? Он, что ли, не человек? — неожиданно обиделась за Стаса (и, если честно, немного за себя) я и полезла в интернет искать фотки.
На них Станислав Смирнов был исключительно красив, уверен в себе и на сухаря, неспособного на чувства, с моей точки зрения, совсем не походил.
— Вот ведь, — подумав немного, постановила Натаха и толкнула мужа, чтобы Сергей снова всем разлил в собранные ею в центре стола стопочки.
Тот все исполнил в лучшем виде, начал раздавать и заозирался, увидев, что место, на котором вот только что сидел Павел, пустует. Впрочем, вернулся тот быстро, минут через пятнадцать, поржал в ответ на вопросы, нашел ли он, что искал, или некультурно наделал желтого снега, туманно сообщил, что сюрпризов не избежать, а после все-таки взял свою полную стопочку. Мы еще разок выпили — теперь наконец-то все-таки за именинницу, то есть за меня. После подкинули дров в печь, выпили еще, и тут я, кажется, заснула — срубило из-за пережитого и от водки на голодный желудок. Впрочем, долго спать мне никто не дал — растолкали и еще рюмочку поднесли. После из Серегиного джипа, на котором меня сюда эти гаврики и завезли, достали еще водки, потому что в
