Девушка послушно кивнула и выбежала из кабинета.
— Да уж, давненько, я не был защитником, — вздохнул Райз и почесал подбородок. — Интересно, в чем это Лилиану обвиняют? Хотя, конечно, есть в чем.
39. Гэлис
Гэлис был слишком удивлен, сперва появлением двуликих, а потом и попыткой сбежать Лилианы, чтобы хоть как-то успеть отреагировать на исчезновение Райисы. Из великой задумчивости, в которую он погрузился, ее вывело тихое покашливание и робкий вопрос:
— И что делать-то?
— А? Что? — встрепенулся даймон, пытаясь понять, о чем его спрашивает Томин. — Что делать? Что делать? Остаешься за главного, пока хозяйка не вернется.
— Я? — изумился Томин.
— Ты, ты, — кивнул ему даймон, попутно открыв портал, и шагнул в него. Ему очень повезло, что он сразу попал в покои Элигоса. Как ни странно, Герцог почти не отреагировал на появление друга, словно ожидая его.
— Прибыл? Молодец.
— Что происходит? Я только думал, что все успокоилось, а тут являются двуликие и забирают вирресу.
— Моран требует отмщения, а точнее суда и приговора, — ответил Элигос.
— Какого приговора? — уточнил Гэлис.
— Самого сурового, — горько усмехнулся даймон.
— Ничего себе, а что Ингемара решила по этому поводу?
— Да ничего пока не решила, созвала старейшин, скоро прибудут и будут судить.
— Да за что же ее судить? За то, что она не совершала? — удивленно поднял брови Гэлис.
— А ты уверен в этом, что она этого не совершала? — абсолютно серьезно спросил Элигос, пристально всматриваясь в глаза друга.
— Абсолютно уверен, — не отводя взгляда, ответил Гэлис.
— И на чем зиждется эта уверенность?
— На том, что она, это не она, — внезапно смешливо произнес даймон.
— Что за смешки? — сурово одернул его Элигос и Гэлис постарался сохранить серьезность, более соответствующую ситуации.
— Объясняю. Я не знаю, кто была та, с кем я неоднократно делил постель, но это не та Лилиана, которую сегодня арестовали.
— Почему ты так уверен в этом? — спросил Элигос.
— Потому что никто и никогда не менялся подобным образом. Нельзя просто так взять и стать совершенно другим полностью во всем. Что-то всегда выдаст, а она другая, именно другая. Другие манеры, иногда странные обороты речи, которых я никогда не слышал, внезапная дружба с ордони. Ничего из этого прежняя Лилиана не стала бы делать. Да если бы ее пришли арестовывать, я не уверен, что двуликие справились бы. Та Лилиана не стала бы просто так сбегать, как сделала эта.
— Меня тоже много смущает в новой Лилиане, но я не знал ее так близко, как ты.
— Но ведь ты пробовал ее кровь, и не только пробовал, но еще и поделился своей, — напомнил Гэлис.
— Ты и это узнал? — усмехнулся Элигос.
— Конечно, я давно еще почувствовал в ней твою кровь и очень этому удивился.
— Я всего лишь спасал ее, — хмыкнул Герцог.
— И что можешь сказать?
— А что тут скажешь? Полностью кровь вирра может прочитать только вирр, а мне было только понятно, что она чистокровная вирреса. Есть небольшое подозрение, что ее где-то прятали, но где, кто и зачем, совершенно непонятно.
— И мне непонятно, где она была, если она некоторые совершенно элементарные вещи практически не знает. Да еще и ее странные способности.
— Это какие именно? — переспросил Элигос.
— Ну… — протянул Гэлис, — молнии, которыми она еще и смогла опутать железный забор. Как она это сделала, не могу понять.
— Да, это странное свойство. Никто не может управлять молниями, а она может. В общем, разбираться и разбираться придется во всем этом.
— Я надеюсь, что Изумрудная не отправит ее сразу с создателями на встречу.
— Я тоже на этом надеюсь и сделаю все, чтобы такого не случилось, — устало кивнул Элигос и сев в кресло, возле небольшого столика, задумался.
40. Замок Изумрудной
Большой каменный зал медленно просыпался от своего многолетнего сна. Слуги проворно вносили в него жизнь, удаляя пыль и паутину. Прошло совсем немного времени и все вокруг заблестело чистотой, запах свежести окутал некогда мрачное пространство. А слуги на этом не останавливались. Сноровисто расставляли стулья, на которых будут восседать зрители и участники. Но было еще три центральных места, к которым будет приковано все внимание. Первое: у центральной стены, напротив входа установили богато украшенный трон. Чуть поодаль поставили одинокий стул, а правее, у самой стены находился подиум с четырьмя креслами, которые хоть немного и уступали трону по красоте, но были тоже украшены. Оставалось совсем немного до того, как каменный зал наполнится голосами живых. Первыми вошли четверо. Двое мужчин и две женщины. Они неспешно расположились в креслах на подиуме и молча переглянулись. Тишину нарушил грохот за одним из кресел. Один из мужчин тут же оживился, встал, поднял упавший за кресло тяжелый двуручный меч и, садясь обратно, виновато произнес:
— Прошу прощения.
— Ульрик, дорогой, ты зачем эту железяку с собой принес? — улыбнувшись так, что обнажились небольшие клыки, поинтересовалась черноволосая женщина в роскошном серебряном платье.
— Дорогая моя Лаира, я со своим верным другом не расставался даже в вековом сне. Неужели ты думаешь, что я про него забуду, когда меня так грубо разбудили?
— Я надеялась, что ты его сюда не потащишь, — усмехнулась Лаира и, расправив складки на платье, повернулась к своей белокурой соседке и вежливо поинтересовалась: — Как спалось, Малисатия?
Та, поправив прическу, высокомерно выгнула бровь и произнесла тонким мелодичным голосом:
— Хорошо мне спалось, и я очень — очень недовольна тем, что меня подняли.
— Ой, перестань, отличный повод размять старые кости, — рассмеялся Ульрик и снова уронил меч, но поднимать его не стал, решив, что ему и так неплохо будет.
— Ну, у кого может и старые, а у кого может и нет, — широко улыбнулся второй мужчина, обнажая более внушительные, чем у Лаиры, клыки.
— Дружище Дэрис, ты же старше меня, — ухмыльнулся Ульрик и пригладил растрепавшиеся волосы.
— Давай не будем про возраст говорить при наших очаровательных рейнали, — Дэрис поднялся, повернулся к блондинке в синем платье, галантно поклонился и нежно взяв ее за руку, поцеловал кончики пальцев. И сел обратно на свое место.
— Ах, — улыбнулась Малисатия, — Дэрис, ты как всегда галантен.
— Ничего его не изменит, — коротко хихикнула Лаира, — как был ловеласом, так и остался.
— Девочка моя, а тебя это смущает? — Ульрик, повторил Дэриса, поцеловав пальцы Лаиры, которая тут же притворно возмутилась:
— Когда это я успела стать твоей девочкой?
— Как когда? — ахнул Ульрик и покачал головой. — Ты все забыла.
— Я ничего и никогда не забываю, — серьезно произнесла Лаира и строго посмотрела на веселящегося Ульрика.
— Мы потом
