посмотрел на меня. Как-то странно посмотрел, прямо скажем пугающе.
— Разворачиваюсь я, воодушевленный легкой победой, и что вижу? Как ты падаешь без чувств прямо на каменные плиты!
Ну что он на меня орет? Как будто я специально рухнула в глубокий обморок и помогла ему разнести мертвый город.
— Извини? — неуверенно произнесла я.
— Извини? Извини?!
Аксель в мгновение ока преодолел разделявшее нас расстояние и, почти что уткнувшись носом в мой нос, прошипел:
— Я думал, ты там умерла. Я думал, я тебя убил! Одного «извини» недостаточно!
Я удивленно моргнула:
— И что ты хочешь?
В глубине глаз светлого очень опасно полыхало магическое пламя. А я, кажется, вообще перестала дышать, когда он наконец выдохнул ответ. Одно-единственное слово:
— Тебя.
— Что?
— Выходи за меня, Гвендолин, — тихо произнес светлый маг.
75
И вот к этому повороту диалога я была ну совершенно не готова.
— Так, — я двумя ладошками уткнулась в грудь Акселю и отодвинула тяжело дышащего парня от себя. — Так.
В принципе, это и все слова, которые были у меня в голове.
— Я серьезно. Да я никогда в жизни не был так серьезен, демон меня раздери! — воскликнул парень.
— Аксель…
— Нет, подожди. Прежде чем ты выскажешь длинный монолог, уже отпечатавшийся на твоей прехорошенькой мордашке, я договорю.
Я захлопнула рот, позволяя светлому высказаться.
— Я действительно хотел привести в дом темную, чтобы отбить у родителей всякое желание влезать в мою личную жизнь. Я даже обрадовался, что среди твоей группы была герцогесса — она подходила идеально даром, некромантией и титулом. Но когда я впервые столкнулся с тобой, то понял, как идеально ты подходишь на роль подставной невесты. И чем больше узнавал, тем больше восхищался.
Я снова открыла рот, чтобы вставить свое очень ценное замечание, но Аксель не дал:
— Да-да, я знаю, что ты сейчас скажешь. Что у тебя нет образования, талантов и длинной родословной для такого брака. Что это жуткий мезальянс, и никто не позволит наследнику трона жениться на безродной сироте.
И снова я захлопнула рот.
— Но все, что действительно требуется от королевы, — это поддерживать своего супруга и быть чуткой матерью своим детям и подданным. Я видел, как ты заботишься о своих людях, и это во много раз ценнее знания этикета.
Аксель помолчал, внимательно меня рассматривая. А мне хотелось спрятаться под одеяло от пронзительного взгляда синих глаз.
— Мы прошли сквозь Туманные чащи вдвоем. И я точно знаю, что ты — один из немногих людей в этом мире, кому я могу доверить собственную спину. И я предлагаю тебе и дальше идти вместе. Всю жизнь.
Я сцепила пальцы в замок с такой силой, что было больно. Больше всего на свете мне хотелось сказать «да», но разум кричал изо всех сил, что это самая дурная идея, приходившая в мою голову. Что я слепо повторяю историю моих родителей, и это точно ничем хорошим не закончится. И вообще, надо тихонечко отползать обратно в Темнейшую и не высовывать оттуда нос ближайшие лет десять минимум…
Но кому какое дело до разума, когда сердце бьется пойманной птицей?
— Гвендолин Мортон, — тихо произнес Аксель, опускаясь на одно колено и демонстрируя мне маленькую шкатулку из голубого дерева. — Ты примешь в дар эти бумаги на графский титул нового рода Мортон с наследованием по женской линии и одно маленькое, но очень обременительное помолвочное кольцо?
И против всех законов здравого смысла я ответила:
— Да…
Эпилог
Хуже свадьбы может быть только подготовка к свадьбе. А хуже подготовки к свадьбе может быть только подготовка к королевской свадьбе. Я устала, как будто защищала темный диплом без остановки несколько месяцев подряд каждый день без перерывов на обеды и выходные. Я ненавидела каждую закорючку в смете и каждый бантик на салфетках в обеденном зале. Портних мне хотелось даже не проклясть, а без изысков повесить прямо на отрезе ткани под самый потолок. Но хуже всего, конечно, была моя будущая свекровь. Ее долго корежило, как демона от священного света, в моем присутствии, пока в конце концов король не пригрозил сослать ее в какой-нибудь храм на реабилитацию. В тот момент она страстно возжелала со мной подружиться, и все стало еще хуже.
Наверное, она бы и сейчас щебетала всякую потрясающую чушь, если бы не Эльза с Николеттой, выставившие Ее Величество из моих покоев самым бесцеремонным образом.
Николетта, конечно, не была моей подружкой, но Валентайн наотрез отказался обряжаться в женское платье, пришлось отдуваться его невесте. Эльзе же происходящее даже нравилось, правда, она тихо-тихо бормотала про себя молитвы Темнейшему, чтобы ее герцога пронесло мимо трона. Слушая мое нытье о минусах титулованных особ, подруга искренне не понимала, как можно добровольно соглашаться на корону.
Я тоже не понимала! Не иначе как любовное помутнение нашло.
— А где наш дражайший демонолог? — спросила я, когда Николетта вышла из-за ширмы, демонстрируя сшитый для нее наряд.
— Они вчера с одним не в меру счастливым паладином и другим неприлично радостным инквизитором проводили ревизию местных винных погребов, — ехидно пояснила Эльза.
— И я отказалась облегчать их страдания, поскольку то состояние поросячьего визга, до которого они надрались, должно запомниться всем максимально надолго, — подала голос целительница.
Мы с ведьмой одобрительно хмыкнули. Нет, я знала, что Валентайн откопал такую себе розочку, но чтоб с такенными шипами был цветочек — это сильно даже для демонолога.
— Правда, мне почему-то показалось, что твой жених как-то особенно паршиво выглядит, — озадаченно закончила мысль Николетта.
Я сначала не поняла, а потом буквально подпрыгнула в кресле.
— Проклятье!
— Что? — не поняли девушки.
— Проклятье! — повторила я исчерпывающе и, подхватив юбки, рванула в покои к жениху.
Тот лежал бледно-зеленой тушкой поперек кровати в темной спальне и тихонечко, жалобно так стонал. Я плюхнулась рядом, отчего героически терпящий все ужасы моего зловредного характера и склероза парень еще больше побледнел. Осторожно приложила ладонь ко лбу и смахнула старенькое похмельное проклятье.
— Легче? — спросила я.
— Угу, — выдохнул жених, приоткрывая глаза.
— Почему раньше не сказал? — строго спросила я, с некоторым ужасом представляя, сколько за прошедшее время раз он тут умирал от похмелья.
— Я же паладин, — чуть улыбнулся Аксель.
— Всегда знала, что у вас инстинкт самосохранения атрофируется, — буркнула в ответ.
Аксель никак не стал комментировать мое недовольное бухтение, но протянул руку к моему лицу и убрал локон, погладив по щеке.
— Ты такая милая, когда сердишься, — тихо проговорил парень.
— Ну и что же ты смотришь просто так? — прошептала
