Книга Закон семьи - Анне Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
руками поднес кружку с кофе к голубоватому пламени.– Через несколько минут вы получите хороший горячий кофе, – сказал он так радостно, что Хульда потрудилась изобразить на лице восторженную улыбку. Втайне она уже прикидывала, куда бы незаметно вылить эту бурду, которую на таком огне удастся разогреть в лучшем случае до комнатной температуры.
– Вы не будете пить? – вежливо спросила она.
Старик отрицательно помотал головой:
– Позже придет моя дочь и приготовит мне на вечер горячий суп. Конечно, если снова включат газ.
Если, подумала Хульда. А если нет? Сырая картошка не годится в пищу, особенно для людей вроде герра Кюне, почти не имеющих собственных зубов. Ей стало тяжело на сердце.
Когда старик подал ей едва нагретый кофе и ожидающе взглянул на нее, Хульда, подавив отвращение, сделала большой глоток и сказала, внутренне передернувшись:
– М-м, хорошо.
– Такой юной даме, как вы, нужно следить за собой, – произнес Кюне и прикрыл глаза. Хульда уже подумала, что хозяин квартиры заснул, как тут же он вдруг резко открыл их.
– Он плакал, все время плакал.
– Простите? – непонимающе спросила Хульда.
Кюне закатил глаза к потолку, с которого, как Хульда сейчас заметила, свисали, слегка покачиваясь, клочки паутины.
– Младенец, родившийся у них наверху. Вы ведь были там? Вы его видели?
Хульда, помедлив, кивнула.
– Здоровый мальчик, – сказала она, осторожно наблюдая за стариком: – А вы? – из приличия она еще раз отпила из кружки коричневую гадость. – Вы его тоже видели?
– Не-е, – протянул герр Кюне и достал из кармана большой грязный носовой платок, в который обстоятельно высморкался. – Я редко выхожу отсюда. С моей головой нелады, говорит моя дочь, – старик повертел головой туда-сюда, словно в доказательство, что там действительно не все в порядке. – Но этот плач, я его еще слышу…
– Вы знаете, что ребенок пропал? – без обиняков спросила Хульда.
Старик сделал круглые глаза:
– Пропал? – эхом повторил он и снова высморкался. – Невероятно.
Что-то в его голосе смутило Хульду. В нем мелькнула искорка радости или даже триумфа?
– Значит, вы ничего не заметили?
– Фройляйн Гольд, кто же расскажет мне, старику, подробности своей жизни? Для других жильцов я ведь только старик Кюне, который уже не может толком подниматься по лестнице. Тут вам не община, понимаете? Каждый живет сам по себе, не заботясь о других.
После этой пространной речи он устало оперся спиной о стену и снова закрыл глаза. Хульда опять решила, что бедняга спит, но он снова ее удивил, внезапно распахнув веки и посмотрев на Хульду слезящимися глазами.
– Но все же странные люди там наверху. Вы тоже такая, фройляйн Гольд?
– Какая такая? – спросила Хульда, внезапно почувствовав неприятную тяжесть в желудке. До сих пор Теодор Кюне производил впечатление дружественно настроенного старичка.
– Из Галиции, – сказал он.
Хульда поднялась:
– Мне пора идти, господин Кюне. – Она постаралась подавить дрожь в голосе, чтобы скрыть свой гнев.
– Что ж вы такая чувствительная, фройляйн, – продребезжал старик. – Вы еще не допили кофе! Я только имел в виду, о них разное поговаривают. – Он указал пальцем вверх.
Хульда, помедлив, задержалась. Любопытство одолело.
– Что же?
– Что им неведома материнская любовь, что они варвары. Кто знает, что они сделали с мальчиком… Ведь это не ново.
Теперь Хульда действительно не выдержала:
– Такие враждебные речи я слушать не желаю. Эти обвинения исходят из средневековья, а сейчас на дворе 1923 год.
– Вам ли мне говорить, фройляйн Гольд, – лукаво улыбнулся старик. – Я все-таки дольше живу на свете, чем вы. Я лишь говорю, что евреи не такие, как мы, у них другая мораль. Или вообще никакой.
Хульда покачала головой и, не прощаясь, вышла. Она злилась, что попусту потратила время.
Еще в коридоре она услышала за дверью лающий кашель и бряцанье ключа в замочной скважине. Дверь распахнулась, и взору Хульды предстала коренастая женщина средних лет, в халате и слишком тесной кофте. Она стояла на пороге и недоверчиво разглядывала Хульду. После приступа кашля ей приходилось тяжело дышать, и Хульда непроизвольно отступила, на случай, если женщина заразна.
– Что вы делаете в квартире моего отца? – рявкнула женщина, и нервные красные пятна выступили на ее мясистых щеках.
– Простите, я собиралась зайти к верхним соседям, и ваш отец предложил мне кофе. Но я уже ухожу.
Женщина немного успокоилась и уже мягче проговорила:
– Я не люблю, когда он приводит домой незнакомых людей. Несчастный дурень не совсем в себе.
– Понимаю, – холодно сказала Хульда. Ее взгляд упал на два чемодана, которые женщина принесла с собой.
Та заметила взгляд Хульды и объяснила:
– Сегодня мы переезжаем.
– Ах, – Хульда кивнула из вежливости.
Однако незнакомка продолжала:
– Да, в парадный подъезд, подальше от этой сырой камеры. – Теперь на ее лице читалась гордость.
– В таком случае, удачи, – сказала Хульда. – Я рада, что вам удалось улучшить жилищные условия. Многим в Берлине сейчас очень нелегко.
Женщина усердно закивала и выдала что-то наподобие улыбки. Но тут ее снова разобрал кашель.
Хульда услышала приближающиеся шаркающие шаги герра Кюне.
– Да, моя дочь очень старается, – сказал он на удивление скрипучим голосом, которого до этого Хульде слышать не удавалось.
– Молчи! – резко оборвала его женщина, заставив Хульду вздрогнуть. – Не хвастайся!
Отец ответил блеющим смехом.
Хульда шагнула на полутемную лестничную площадку и сказала:
– Всего хорошего.
– Он плакал! – повторил Кюне, и от его голоса застыла кровь в жилах.
Дочь снова зашипела:
– Замолчи, я сказала!
Дверь захлопнулась, и Хульда направилась вниз. Ее не покидало чувство, что последние слова старика преследуют ее.
«Где, черт побери, бедный малыш?» – в отчаянии думала она, сбегая по ступенькам.
17
Понедельник вечер, 29 октября 1923 г.
В неосвещенном дворе Хульда споткнулась о валявшуюся крышку от мусорного бака и разбила колено. Чулок, скорее всего, порвался, и она не имела понятия, во сколько триллионов ей сейчас обойдется новая пара. Лучше не знать. Она решила вместо покупки заштопать дыру дома, что ненавидела. Да, Хульда легко и уверенно зашивала разрывы после родов, а вот с любым видом рукоделия управлялась очень неуклюже.
Она медленно ковыляла по улице и наконец села в метро на Александерплац. В вагоне пахло мокрой собакой и порошком от моли.
Всю дорогу она думала о мальчике Ротманов, ломала голову, куда он мог деться. Пребывание в затхлой квартире в гостях у жутковатого Теодора Кюне тоже не давало повода чувствовать себя лучше. Настроение было испорчено, и даже при виде уличного актера с лицом печального клоуна, хотевшего извлечь из волшебной шляпы синий искусственный цветок, когда она проходила мимо вокзала на Ноллендорфской площади,
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Закон семьи - Анне Штерн», после закрытия браузера.