довольно высокий, широкоплечий, с копной русых волос и подбородком, о который так и хочется почесать кулаки...
Стоп. Завёрнутый в наждачную бумагу баклажан вместо подбородка — это не моё. Я вовсе не так выгляжу!..
Значит, работает? Отлично!
Нужно сделать ещё что-то... Изменить цвет глаз!
Через секунду я, чертыхаясь, чуть не разбил своё отражение.
Нет, ну что за урод?.. Глаза — как два слизняка, нос картошкой, а кожа... В общем, зря я думал о баклажанах.
Напрягшись, я попытался вернуть всё, как было.
И добился того, что нос удлинился и стал напоминать слоновий хобот.
Вот это да, правильно моя бабушка говорила: скажи дураку Богу молиться, он и лоб разобьёт.
Внезапно мной овладела паника. А вдруг я теперь НИКОГДА не смогу вернуть своего настоящего лица?..
— Развлекаешься?
Я медленно развернулся на пятках.
Крылокош сидел под столом, чинно обернув лапки хвостиком и прижав крылышки к шелковистой спинке.
— Откуда ты знаешь, что это я?
Согласен, глупый вопрос. Но мне кажется, с НЕЗНАКОМЦЕМ Труффальдино говорил бы совсем по-другому.
— Имел честь наблюдать твои жалкие потуги.
— Мог бы проявиться и раньше, хр-ффф.
Длинный мягкий нос чертовски мешал говорить.
— Чтобы ты прекратил всё веселье?
— Тогда зачем объявился сейчас?
— Подумал, тебе понадобиться помощь.
— Ты умеешь менять личины?
— Нет, но зато знаю правила.
— Какие такие правила, хр-ффф?
Меня и впрямь начал доставать этот нос. Что бы с ним такое сделать?..
— Например, правило пяти "П", — крылокош принялся умываться.
— И что это за правило? — а я начал терять терпение...
— Нельзя превращаться более пяти раз подряд.
— Почему?
— По кочану. Забудешь, кем был раньше и всё. Точнее, твоё морфическое поле забудет. Конечно, если тебе нравится такой нос...
— НЕТ! — я подскочил. — Слушай, помоги, а? Не знаю, что на меня нашло. Просто хотел немного отдохнуть, вот и всё. Но я хочу вернуть всё, как было.
— Ладно, — смилостивился крылокош. — Ты всегда был добр ко мне, так что... С тебя всего лишь маринованная селёдка. Одна. Но крупная. И чтобы соли поменьше.
— Замётано, — я по привычке протянул руку, но крылокош так на меня посмотрел, что стало стыдно.
— Закрой глаза, — скомандовал он.
— Так я ничего не увижу, — пожаловался я.
— Отлично, это нам и нужно, — я услышал рядом с собой басовитое мурчание. — Теперь представь свою нынешнюю образину.
Я представил. Это оказалось нетрудно: незабываемый образ врезался в мою память, словно был высечен из гранита.
На могильном памятнике.
— Рядом воссоздай тот облик, который был у тебя изначально. Как можно точнее.
Я принялся пыхтеть. Не то, чтобы я не помню своего собственного лица. Просто не слишком хорошо представляю его в ПОДРОБНОСТЯХ.
Сколько было родинок? Какую форму имели уши?..
— Сосредоточься, Макс, — командовал крылокош. — Ты же не Медуза. Каждый день видишь себя в зеркале — хотя бы, когда бреешься. Просто восстанови в памяти свою внешность, а потом наложи на образ этой слонообразной креветки.
Легко сказать.
Я пыхтел, морщил лоб, потел, и кажется, наконец-то, достиг каких-то результатов.
Осторожно открыл глаза...
— Знаешь, клыки у меня были покороче, — задумчиво произнёс я, разглядывая отражение. — Во всяком случае, они не стремились проткнуть нижнюю губу. Да и лоб был несколько выше...
— Это называется атавизм, — крылокош вспорхнул на спинку дивана и любовался мной оттуда. — Твоё морфическое поле приняло наиболее удобную форму.
— То есть, в глубине души я всегда был пещерным человеком?
— С нежной, восприимчивой к прекрасному душой.
— Ты так шутишь, да?
— А ты свои кулаки видел?
— Ладно, — я махнул кулаком. И впрямь размером с наковальню... — Давай ещё раз.
Я послушно закрыл глаза.
— Не советую.
Разжмурившись, я вылупился на кота.
— Правило пяти "П". Я тебе о нём только что говорил.
Я изучил своё отражение ещё раз. Пробрала дрожь.
— Сейчас же возвращай всё назад! Котик, миленький...
— Не унижайся. Морфическое поле восстановится само, по прошествии времени.
— И... Как долго ждать?
Кот пожал плечами.
— Ладно, — я осторожно уселся на диван. — Тогда я перекантуюсь тут, пока всё не станет, как было. Нельзя же в таком виде на люди...
Самое обидное, что в этом недоразвитом дикаре безошибочно, стопроцентно угадывался я. Даже замаскироваться не получится.
И тут дверь внезапно распахнулась.
— Оторва! Ты всё ещё здесь? Ой...
— Спокойно, Лола, — я попытался поднять руки в успокоительном жесте, но опустил. Ковши экскаватора мало кого могут успокоить... — Это всё ещё я. Небольшой магический эксперимент.
— Который, как ты можешь заметить, слегка вышел из-под контроля, — с явным удовольствием сообщил крылокош. — Но ничего, день-два, и всё придёт в норму, — он критически оглядел мою новую внешность. — Хотя может, понадобиться неделя. Через месяц ты ТОЧНО будешь, как огурчик.
— Что, зелёный и в пупырышках?
— Глупости не говори, — поморщился кот. — Огурцы — оранжевые. С крылышками.
— Так, замолчите, оба, — приказала Лолита. — У нас проблема, Макс.
— Что-то с клубом? Попроси Розарио, он...
— Твой друг пропал.
Глава 16
Я не сразу понял, о ком она говорит. В памяти промелькнуло несколько имён: Фонци, Розарио, Руперт... Я удивился, когда имя дракона всплыло в моей памяти в таком контексте. Но как ни крути, он — мой друг. Но это вовсе не...
— КОЛЬКА!..
— Ушел сегодня утром, с Зебриной.
— Фух. Я уж думал, мне капец. А ты шутить вздумала...
— Ты не дослушал, Макс.
Я насторожился. Лола не так уж часто зовёт меня по имени. Оторва, босс — в зависимости от того, что ей от меня нужно.
— Может, ты просто расскажешь, в чём дело? — спросил Труффальдино. — Я не слишком хорошо разбираюсь в ваших человеческих играх, так что...
— Это ты-то не разбираешься? И вообще: жизнь — это тебе не...
— ЛОЛИТА!
— Ах да, конечно. Мы получили записку. Точнее, её подбросили под дверь "Чистилища".
Медуза протянула мне листок бумаги, на котором ровным каллиграфическим почерком было написано:
"Твой друх у Нас. Если ни Принисёшь Десить Тон Золата севодня в "Затычку", мы Атрежим Иму Палиц"
Я посмотрел на Лолиту.
— Ты что-нибудь
