К собственному удивлению, она не смогла быстро раздеться. А потом выяснилось, что ей трудно справляться с этим насосом. Вода лилась ей на голову отдельными, редкими каскадами. Свободной рукой она проводила по волосам снова и снова, пока не удостоверилась, что вымыла их настолько, насколько было возможно. Она закрыла глаза. Вода была холодной, ледяной. Но это не имело значения. Дрожа от холода, Энн продолжала поливать себя ею снова и снова, поглаживая живот, грудь, бедра, потом подставила под воду лицо. Открыв глаза, она увидела его.
Марк.
Он стоял рядом.
Она ошиблась. Он вышел.
Свет и тени, падавшие из окон комнаты, где горела масляная лампа, причудливо плясали на их лицах. Теперь его глаза казались совершенно серебряными, черты лица стали резкими и само лицо выглядело чрезвычайно напряженным.
Мужским. Устрашающе мужским…
Исходящий от него жар невольно передался ей, и все ее тело словно пронзила молния.
Во рту пересохло.
Сердце бешено заколотилось.
Дыхание стало прерывистым.
— Я подумал, может быть, вам нужна помощь, чтобы вымыть волосы, — закричал он, перекрывая вой ветра и грохот дождя, обрушивавшегося на козырек над крыльцом.
Его глаза прожигали ее насквозь, он смотрел ей прямо в лицо. Потом взгляд его скользнул вниз, на ее грудь, на живот, на впадину между бедер. Огненная волна прокатилась по ее телу.
Волосы…
Он снова посмотрел ей прямо в глаза.
— Волосы?
— Да, волосы.
— Вы глазеете на меня, — сказала Энн.
Он пожал плечами. Улыбка чуть тронула его губы:
— Но вы же тоже глазели на меня.
— Ничего подобного.
— Глазели-глазели, точно. А я беспокоился только о ваших волосах. Вы ведь слишком упрямы, чтобы попросить о помощи, а мыть голову и одновременно качать воду очень трудно.
— Я справилась.
— Тогда извините. Я не хотел… — начал он и осекся.
— Вы продолжаете глазеть на меня, — повторила она.
— Правильно. А вы глазели на меня! Мы уже согласились, что оба глазели друг на друга.
— Но я делала это не так долго.
— Зато вы первой начали.
— Случайно.
— Как же!
— Ну ладно, насмотрелись?
— Говорю вам, я не хотел… — голос его стал прерывистым и тихим. — А черт, чего я хотел! Вы совершенно правы. Хватит пялиться! — вдруг решительно согласился он, протянул к ней руки, вытащил из-под душа и крепко обнял.
Глава 13
Не сказав больше ни слова, Марк ногой распахнул дверь и точно так же закрыл ее за ними. Не выпуская Энн из объятий, он подвел ее к покрытой стеганым одеялом кровати, и они упали на нее, продолжая целоваться. Он впивался в ее рот, глубоко и жадно проникал в него языком, разжигая внутри нее всепоглощающее пламя. Его руки нежно гладили ее по щекам, потом скользнули на шею, на грудь, стискивая и лаская ее, на бедра… Потом сильные ладони снова сжали маленькие груди, и большими пальцами он начал нежно поглаживать затвердевшие соски, вызывая бешеный, сладкий, неистовый отклик в каждой клеточке ее тела.
О Боже, она чувствовала…
Всем своим существом она ощущала, как в ответ на его страсть, его нетерпение в ней поднимается головокружительное, непреодолимое желание, какого она никогда не испытывала с другим мужчиной. Прикосновение его мощного тела было таким возбуждающим. Там, где он касался ее обнаженными его участками, ее словно прожигало насквозь. Халат, все еще скрадывавший кое-где его наготу, создавал ощущение влекущей тайны. Прикосновение его рук…
Его язык, продолжавший скользить по ее губам, властно проникавший в ее рот, вызывал необыкновенное возбуждение…
Вдруг он приподнялся и навис над нею, опираясь на кисти рук, глядя прямо в глаза.
— Есть возражения? — хрипло спросил он, тяжело дыша, жилка на его шее быстро пульсировала. В мерцании лампы серебристые глаза на его красивом, напряженном лице казались теперь почти золотыми. — Господи милостивый, Энн, если ты не хочешь, прогони меня туда, под дождь.
Слабая улыбка тронула ее лицо. Ей следовало бы привести множество возражений.
Но она не могла вспомнить ни одного.
Она вообще не могла выговорить ни слова. Ни единого слова. Поэтому лишь отрицательно покачала головой.
— Уверена?
Она кивнула.
Он тихо застонал.
Его губы снова приникли к ее рту.
В следующее мгновение он, обхватив ее ногами и упершись в постель коленями, быстро содрал с себя халат и лег на нее всем своим обжигающим обнаженным телом…
Обняв и тесно прижимаясь к ней, он гладил ее спину и ягодицы, продолжая целовать в губы. Его тело плавно скользило по ней вверх и вниз. Он захватывал губами ее соски, ласкал их языком, а пальцы его пробегали по ее позвоночнику, спускаясь к округлостям ягодиц. Она выгибалась под ним, тяжело дыша, вцепившись руками в его густые волосы и ощущая, как огонь пробегает по всему ее телу. Подушечки его пальцев были и твердыми, и упруго скользящими, словно капельки ртути. Поглаживая, сжимая, они скользнули на внутреннюю поверхность ее бедер и ласково проникли между ними…
И вот они ритмично двигаются внутри нее, о Боже!
Она издала сдавленный крик, ее ногти впились в его бронзовые плечи. Господи, о Господи, оказывается, она уже забыла, каким сладким бывает это неотвратимое влечение… Забыла, когда ей было так невыносимо хорошо от отчаянного желания…
Его рот снова сомкнулся у нее на груди, язык ласково заскользил по соску кругами, словно омывая его теплыми волнами, а бережные, ласковые движения его пальца там, в ее самой интимной, самой сокровенной глубине, вызывали упоительную истому, от которой едва не разрывалось сердце. Потом вдруг ошеломляюще внезапно он встал на колени, обхватил ее ноги чуть ниже колен, согнул их и раздвинул. Она не закрыла глаза, и, потому что они смотрели друг на друга, огонь желания разгорался еще жарче…
Новизна. Господи, он дарил ей совершенно новое ощущение. Этим своим пронзительным взглядом в самый интимный момент близости он пробудил в ней такой накал страсти, какого она еще никогда не испытывала. Она ждала, что вот-вот он проникнет в нее: он был так возбужден, так требователен, так дрожал от нетерпения. Но момент для его мужской плоти еще не настал. Вместо этого он наклонил голову, и на интимном треугольнике своего живота она ощутила сначала чуть колючее прикосновение его щеки, потом — мягкое касание губ.
Потом…
Боже, потом…
Потом он стал почти насиловать ее. Властно и в то же время так восхитительно эротично, так страстно, как никто никогда… Она благодарила дождь, который колотил по крыше, заглушая стоны, вырывавшиеся из ее груди. Волна за волной неистовая, животная страсть прокатывалась по ее телу. Она хотела остановить его, попросить оставить ее… Но прежде чем хоть одно слово сорвалось с ее языка, она вновь ощутила состояние такого невыносимого наслаждения, что ей показалось, будто она умирает. Но тут же она поняла, что не умирает, напротив, никогда еще она не испытывала такого острого ощущения жизни. Все вокруг нее потемнело, затем где-то вдали замерцал бледный золотистый свет. А потом…
