Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
смогу обеспечить тебя всем необходимым в одиночку. Я бы, конечно, нашел жилье, няню, и ты ни в чем не нуждалась бы. Но было ли этого достаточно? Я оставил тебя у дяди с тетей не потому, что не любил. Просто боялся, что не смогу дать тебе достаточно любви. У тебя была устоявшаяся жизнь, женщина, которая заменила мать, и мужчина, который не провел последние семь лет, убивая врагов и теряя близких. Брат, друзья. Там было все, что нужно: любовь, забота, достаток, комфорт, безопасность. Забрать тебя и увезти в искалеченное войной Содружество? Глеб сказал, что это плохая идея, и мне нечего было ему возразить.
– Но ты ведь мог навещать меня. Как навещал нас с мамой. Я бы снова к тебе привыкла. А когда подросла, смогла бы сама решить, где и как хочу жить: с родным отцом или в достатке и безопасности.
– Теперь я понимаю, что следовало на этом настоять. Но тогда Глеб велел мне уйти и не тревожить тебя больше, не пугать и не расстраивать. Сказал, так будет лучше. Спокойнее.
– И ты согласился?
– Да. Больше всего на свете я хотел сделать так, как будет лучше для тебя. И доводы твоего дяди звучали очень убедительно.
Я как раз дошла до середины последнего альбома. В нем уже почти не встречалось фотографий мамы, только вначале немного, а потом в основном я, кое-где – с Колтом. Но в середине заполненные страницы заканчивались, остальные так и остались пусты. Между ними лежала стопка отобранных, но так и не вклеенных фотографий.
– Она не успела закончить, – едва слышно прокомментировал Колт. – А я не успел попрощаться.
На одной из фотографий мы снова были втроем. Она была явно сделана гораздо раньше, чем другие в этом альбоме, на ней мне было не больше года. Колт держал меня на руках, мама обнимала нас обоих, я улыбалась, глядя в камеру (или на того, кто ее держал), а мои родители смотрели друг на друга с нежностью и любовью, которые я замечала и на других снимках.
Слезы хлынули как-то внезапно, в одну секунду. Я не успела ни осознать, ни помешать им. Просто перед глазами вдруг все расплылось, а в груди – сжалось в тугой комок. Я захлопнула альбом и прижала его к себе, обнимая обеими руками как живого человека.
Несправедливо. Все это было очень несправедливо по отношению к ним. К нам троим. Они так любили друг друга. И меня. Встретились несмотря на то, что родились в разных мирах. Она ждала его несколько лет, а он так и не смог ее забыть и заменить другой.
Мы могли быть очень счастливы – и неважно, в каком из миров. Но этого не случилось. Если бы не решение дяди, я могла хотя бы знать отца, но меня лишили и этого. Как никогда захотелось разозлиться, но не получилось. Словно злость, жившая со мной все эти годы, сейчас растворилась в текущих по щекам слезах.
Я почувствовала, как рука Колта легла мне на плечи, обнимая осторожно, без настойчивости, но сейчас это было именно то, что мне требовалось. Я позволила себе качнуться в сторону и устроить голову на чужом плече. Закрыв глаза, попыталась поймать за хвост щекотное… нет, не воспоминание, а едва уловимое ощущение, почти иллюзию. Сочетание тепла и запаха, оставшееся где-то глубоко в подсознании. Может быть, почти полностью выдуманное, но по ощущениям – такое родное. А Колт… папа обнял меня крепче, прижимая к себе, как когда-то в глубоком детстве.
И в тот момент я наконец почувствовала связь, которую принято называть кровными узами.
* * *
Постепенно слезы высохли, тугой комок в груди растворился, оставив после себя лишь ощущение светлой грусти. Я все еще обнимала не законченный мамой альбом, а папа – меня. И я не торопилась вырываться из этих объятий, хотя теперь они казались немного странными, непривычными. Но мне нравилось чувствовать, как он осторожно гладит меня по голове и, кажется, даже дышит через раз, чтобы не спугнуть.
– И ты больше никогда не приходил в наш мир? – поинтересовалась я, почувствовав уверенность в том, что голос не подведет. – Ну, там… Узнать, как у меня дела, не проснулась ли во мне магия?
– Мы с Глебом договорились, что я больше никогда не потревожу вас сам, – признался Колт. – Но если что-то случится или будет нужна моя помощь, он мне сообщит. Что он и сделал.
– А как, кстати? Я все время задавалась этим вопросом, как вам удалось так оперативно все провернуть?
– Я оставил ему несколько листов драконьей бумаги. Это такая специальная… быстрая почта, что ли. Пишешь послание на зачарованной особым образом бумаге и сжигаешь. Сгорает она без остатка и появляется у адресата. Сначала тоже в виде огня, только это своего рода горение наоборот. Драконы так обмениваются сообщениями, когда время не терпит. И продают эту бумагу всем желающим. Стоит безумных денег, но в некоторых случаях без нее не обойтись. Маги способны сами выбирать, куда письмо отправится, но когда бумагу используют обычные люди, получатель всегда определен заранее. Я оставил Глебу листы, которые, сгорая, отправлялись ко мне. Так он со мной и связался, а я ему ответил.
– Но ты ведь уже знал, что произошло? – не удержалась я и все-таки отстранилась от отца, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ты ведь был там, когда на меня напали, правда? Та горгулья… Это ведь был ты? Пожалуйста, не ври мне. Не сейчас.
Он какое-то время молчал, разглядывая меня и словно размышляя, как ответить, и наконец кивнул.
– Да, той горгульей, которую ты видела у замка в ночь нападения мертвецов, был я. Оборачиваться там и тогда было довольно неосторожно с моей стороны, меня могли увидеть, но я должен был тебя защитить. А вот о нападении на тебя в твоем мире я ничего не знал и помочь не мог. Я все эти годы не проходил через портал, как и обещал Глебу. Меня не было там, Ника. Клянусь.
Я сверлила его недоверчивым взглядом, но отец так и не отвел свой, давая понять, что ничего не скрывает. Вспомнилось, как он удивился, когда услышал, что горгулья защитила меня и в моем мире: был практически шокирован. Зато сейчас выглядел спокойным, и это могло означать только одно: он понял, какую горгулью я видела в своем мире.
– Ты не единственный из нас, кто умеет оборачиваться?
По его губам скользнула какая-то нервная улыбка.
– Можно и так сказать. Но я не думаю, что тот другой сможет это повторить.
– Вот я сейчас не поняла. – Я недоверчиво прищурилась, глядя на него. – О ком речь?
– Сначала скажи: ты видела горгулью со стороны? Целиком?
Я открыла рот, чтобы ответить: «Конечно!», но так ничего и не произнесла. Потому что не видела. Я видела лапы, когти, часть крыла, но… не со стороны. Я видела это… от первого лица.
– Да ладно, – выдохнула я, все еще глядя на него как на сумасшедшего. – Этого не может быть! Я не умею.
– Конечно, не умеешь, я тоже не умел. Когда это случилось в первый раз, я был на волосок от гибели. И только оборот помог мне выжить. Это произошло давно, но уже после того, как я пару раз побывал в твоем мире. Думаю, это он так влияет на нас, оборотней. Но на момент первого оборота я был тренированным боевым магом, знающим свое происхождение. Чего нельзя сказать о тебе. Зато ты была не совсем трезва и очень напугана, у тебя не было шанса осознать и запомнить произошедшее. От шока ты забыла вообще все, что случилось. Но если твоей жизни снова будет что-то угрожать, не исключено, что ты обернешься.
– Вот дерьмо, – вырвалось у меня.
Я тут же послала ему извиняющийся взгляд, но отец только рассмеялся и отмахнулся.
– Ты привыкнешь, если придется. Да и это скорее хорошо: очень полезное умение. В определенных ситуациях. Только нужно стараться сохранять его втайне…
– Да, я уже поняла, – перебила я торопливо. – Ламберт просветил.
Колт понимающе кивнул, а выражение его лица переменилось, когда взгляд скользнул к амулету, висящему у меня
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
